Рэйвен поджал губы и смежил веки.

— Упрямый, — усмехнулась пустота голосом любимой. — А мы, между прочим, там мир спасли от правления твоего безумного братца, сами, без тебя. Давай уже отмирай, а то вообще всё интересное пропустишь.

— Алрэй? — не удержался Рэйвен, но глаз так и не открыл. — Он жив?

— О, подобные ему живучи. Если переживаешь о своей небольшой вспышке гнева, то… ты никого не убил. Совсем никого, слышишь?

Плеча коснулась горячая, почти обжигающая ладонь.

— Да, придётся отдать казну на растерзание архитекторам, чтобы восстановить несколько домов, но все живы.

— Кроме меня, — напомнил Рэй.

— Кто тебе сказал такую глупость?

Теперь ладонь легла на его щеку, согревая. Похоже, лже-Энви присела прямо перед ним, и если открыть глаза, можно будет взглянуть на неё… в последний раз.

Но Рэйвен отчего-то медлил.

— Я слился с тьмой. Это смерть.

— Почти слился. Оказывается, я всё же успела приложить вас магией, прежде чем получила камнем по голове. Слияние не завершено, Рэй, слышишь? Открой глаза, посмотри на меня. Пожалуйста.

И столько нежности было в этом голосе, что он послушался. В конце концов, что ему терять?

Даже если…

Энви была растрёпанной и бледной до синевы. В глазах блестели слёзы, из царапины на лбу сочилась кровь. Рэйвен почувствовал, как в груди снова разгорается пламя гнева.

— Что это? — Он протянул руку, но застыл, не коснувшись пореза.

— Твой сон весьма агрессивен, — ласково улыбнулась Энви. — Не хочет тебя отдавать, и я его понимаю. Тоже не хочу. И не отдам. Никому. Как и обещала.

— Когда?

— А ты не помнишь? Между Светом и Тьмой, там, где море касается неба, Где поют облака и спускаются ветви к ногам, Я тебя отыщу, где б ты ни был и кем бы ты ни был, Отвоюю у всех, никому никогда не отдам…

— Глупое заклятье, — пробормотал Рэйвен, когда она закончила, и, не сдержавшись, погладил нежную щеку.