— Ты уверен, что сможешь её делить?
— Ревновать бессмысленно, — ответил Тибер и подумал о Тейте. О том, что с тех пор как увлёкся мальчишкой, куда проще относился к необходимости делить с кем-то истинную. Тая перестала его волновать. Совсем.
Йен молчал долго, затем бросил на Тибера странный взгляд и исчез за дверью. В небе за серой водяной завесой оглушительно громыхнуло.
— Совсем спятил, — проворчал волк, обдумывая слова брата. — Забрать истинную себе. Откуда у него вообще такие мысли?
Опасные мысли. Очень.
Волк зябко поёжился и втянул голову в плечи. Его ожидали три холодных, бесконечно долгих часа дежурства.
Перед самым рассветом Тибер вернулся в единственную сухую комнату в доме. Дождь ещё не закончился, но тропический ливень превратился в мерзкую морось. Йен обернулся волком и, в отличие от брата, совершенно не стеснялся обнимать Тейта во сне. Ему не надо было переживать о том, насколько гейскими выглядят его попытки согреть парня. Намерения Йена были чистыми. Это ведь не он, а Тибер несколько часов назад тёрся о мужской зад, ставя под сомнение свою ориентацию.
Тибер с трудом поборол желание оттолкнуть брата и занять его место. Прижать Тейта к тёплому волчьему боку, а лучше — к человеческому. Интересно, какие на вкус его губы?
Чёрт, не думай об этом!
Он устроился в углу. Опираясь спиной о влажную деревянную стену, смотрел на Тейта, спящего в чужих объятиях, пока в щелях заколоченного окна постепенно светлело.
Глава 25
До пещер, в которых, по моим словам, могла прятаться Тая, было два дня пути. Этот маршрут считался длинным, а я знала кратчайший. Он лежал через глубокий овраг. При желании и упорстве обойти яму удавалось за шесть часов. Но если с равновесием у вас всё было в порядке, существовал более быстрый способ перебраться на другую сторону. Сухой дуб без листьев, почти без веток упал или был намеренно свален так, что получился своеобразный мост. Я ходила по нему, наверное, раз десять, и, скажу вам, аттракцион этот заставлял мурашки бежать по коже.
Но вовсе не страх — иная причина заставила меня выбрать долгую и, как казалось тогда, безопасную дорогу. Направиться по неизученному маршруту. Я собиралась тянуть время.
После страстной ночи лёд между мной и Тибером тронулся — это чувствовалось. С лица волка исчезло злое, раздражённое выражение. Взгляд больше не казался подозрительным. От счастья Тибер, разумеется, не светился, но куда охотнее и бережнее помогал перебираться через возникающие на пути препятствия. Иногда, казалось, даже забывал о том, что я парень.
В этот раз Бер раздвинул колючие ветки кустов и придержал их для меня, будто распахнутый занавес. Сама я, продираясь сквозь заросли, обязательно оцарапала бы лицо или руки. Так что мой взгляд, брошенный в сторону волка, был полон искренней благодарности. В ответ Тибер незаметно сжал мою ладонь и даже несколько секунд подержал в своей. Потом смутился и рванул вперёд, обогнав брата.
Йен проводил его понимающим взглядом и неосознанно коснулся носа, будто надеялся таким образом вернуть себе обоняние. Большая загадка, почему он продолжал участвовать в моих играх. Тибер шёл за мной, надеясь найти Таю в пещерах, но Йен точно знал, что её там нет. Что заставляло младшего волка потворствовать этому нелепому спектаклю? Каковы были его мотивы? Или лучше спросить, над чем он взял время подумать и к какому решению склонялся? Могла ли я рассчитывать на его помощь при побеге?
Обсуждать столь щекотливые темы было рано, и я решила пока надеяться на себя.
Когда чувства Тибера окрепнут до такой степени, что этот закомплексованный гомофоб осмелится поцеловать мужчину — как только это случится, я попрошу его снять магический ошейник. Намекну, что он причиняет неудобства, например, придушивает. Возможно, за день до просьбы изображу приступ. Так и сделаю.
План окончательно сложился в голове. Воодушевлённая, я зашагала бодрее — и вдруг ощутила это. Опасность!
Ладони похолодели. Знакомый озноб пробежал вдоль позвоночника, и все волоски на руках встали дыбом. В груди заныло, неприятно, тянуще, жутко. Я замерла. Стояла, оглядываясь, не решаясь идти дальше.