Я с горечью начал отходить от нее, понимая, что она уже подняла тревогу. У спонсоров удивительный слух ‒ нам бы такой!

Первым появился подросший жабеныш. В гневе или страхе спонсоры движутся со скоростью пантеры.

Он пронесся над газоном как черное ядро, выпущенное из гигантской пушки.

Я его хоть и не видел, но все же успел отшатнуться.

Не успев затормозить, жабеныш врезался в стену, и хоть та была из монолитного бетона, мне показалось, что дом пошатнулся.

Пока жабеныш разворачивался, я кинулся в кусты и замер там.

Отворилась дверь. Мой приемный отец, господин Яйблочко, который, впрочем, никогда меня не любил, потому что не любил ничего, не покрытого зеленой чешуей, обозначился на пороге. По тусклому блеску в его лапе я догадался, что папаша вышел на прогулку хорошо вооруженный. Ну и идиот сентиментальный, сказал я себе. Встретился, называется, со своей легкомысленной юностью.

Спонсоры замерли. Один, воткнувшись лбом в стену, второй на пороге. Они ждали, не вздохну ли я, не шевельнусь ли, чтобы кончить на этом мои дни.

Я не шевелился, не чихал и не дышал. К такой жизни я привык. И все бы обошлось, если бы не догадливый жабеныш, который громадой повернулся к Инночке и, медленно наступая на нее, потребовал:

‒ Где? Где он? Говори! Говори, не молчи, будешь наказана!

В романах верная возлюбленная стискивает белоснежные зубки и молчит под пытками.

‒ Он в кустах! Он там! ‒ завопила Инна. ‒ Он хотел на меня, он хотел меня… скорей, я его боюсь!

Ой, как она перепугалась! И в ненависти ко мне она была искренна, потому что хотела угодить хозяевам и спасти свои свидания с сыном.

Я увидел, что папаша Яйблочко переводит рычажок на стволе с прицельного на бой по площади ‒ он намеревался выжечь кусты вместе со мной, и никто ему не противился.

Еще секунда, и мне будет поздно спасаться…

На четвереньках, как гончая, я кинулся в просвет вдоль живой изгороди.

Вечер озарился ослепительным зеленым светом выстрела.

Конус убийственного света устремился к звездам, сжигая на своем пути все, что могло двигаться и дышать, ‒ бабочек, птиц, комаров… Затем последовал глухой тяжелый удар. Силуэт спонсора исчез…

От начавшейся сзади суматохи я умчался и лишь за свалкой, в бурьяне, приостановившись… чтобы осмотреться, задумался ‒ а почему папаша стрелял не в меня, а в небо? Спонсоры таких ошибок не допускают.

Рядом звякнула пустая консервная банка.