‒ А кто отец? ‒ спросил я. Сквозь ее пальцы вопрос прозвучал невнятно. Мои губы натолкнулись на нежную ткань пальцев и поцеловали их. Она сразу убрала руку.

‒ Нельзя так говорить! Если кто-нибудь услышит, меня тут же увезут! Молчи, молчи, молчи!

‒ Наверное, Вик, ‒ сказал я.

‒ Он целую неделю болел, когда ты так жестоко побил его.

‒ Потом он выздоровел. И его снова привели к тебе.

‒ Потом он выздоровел. И его привели…

‒ А где он сейчас?

‒ Я не знаю. Его спонсоры переехали на другую базу. Ты никому не скажешь, Тим? Я каждый вечер хожу смотреть мальчика. Ты его видел?

Я любовался ею, но она не чувствовала моего взгляда.

‒ А госпожа Яйблочко очень добрая, она его не бьет. Я сначала плакала, но мне сказали, что тогда меня увезут.

‒ Когда мы их вышибем к чертовой матери, ‒ сказал я, ‒ первым делом мы вернем тебе твоего малыша.

‒ Не надо! Не думай так, это опасно!

‒ Неужели и я таким был?

‒ Каким?

Я погладил ее по плечу, отвел в сторону тяжелые пряди волос.

‒ Не смей меня трогать!

‒ Я сейчас уйду, не бойся.

‒ Я буду кричать! Не смей меня хватать! Ты грязный. От тебя плохо пахнет!

Голос ее опасно повысился ‒ она не контролировала свой страх передо мной, страх завитой болонки перед дворовым псом.

‒ Уйди, уйди, уйди!