‒ А где же ты? ‒ спросила она. ‒ Кто теперь твои спонсоры? Ты бродяга?

В голосе звучало привычное для домашних любимцев презрение.

‒ Я хочу, чтобы никаких спонсоров больше не было.

‒ Как так не было?

‒ Чтобы они улетели. Или погибли.

‒ А мы? ‒ Она даже отступила на шаг от меня.

‒ А мы будем жить.

‒ А кто нас будет кормить? Кто будет гулять с нами?

Я уже привык к таким искренним филиппикам. А чего вы хотите от людей, которые не знают ничего, кроме пищи, прогулки и хозяйской палки или ласки?

‒ От тебя плохо пахнет, ‒ сказала она, ‒ как будто ты не мылся.

‒ Я уже неделю не мылся, ‒ признался я. Мне было приятно дразнить ее ‒ такую миленькую, сладенькую, душистую домашнюю любимицу. ‒ А как твой жабеныш поживает?

‒ Кто?

‒ Твой хозяин, жабеныш, которого мадам Яйблочко изметелила.

‒ Тим, не стоит так говорить о спонсорах.

В ее голосе прозвучала бабушкина интонация.

‒ Ладно, ‒ сказал я, ‒ я тобой еще займусь. Обязательно вернусь поговорить с тобой серьезно. Жалко оставлять тебя в животном состоянии.

‒ Я живу в счастливом состоянии! ‒ поспешила она с ответом.

Она была напряжена и мечтала об одном ‒ чтобы я поскорее ушел, растворился, чтобы меня можно было вычеркнуть из памяти.

‒ Это твой ребенок? ‒ Я показал на окно дома Яйблочков.

‒ Молчи! ‒ она закрыла мне рот ладонью. От резкого движения ее пышные бронзовые волосы рассыпались по плечам. Она была сказочно хороша! Ради таких женщин совершаются великие безумства и рушатся царства… Только она не подозревала о своем могуществе.