Кузгюнжук имеет свою богатую и глубокую историю. Мне она показалась мини-Стамбулом, его уменьшенной моделью, находящейся в самом городе. Различные культуры и народы, проживающие в этом месте, словно бы, обменялись между собой своими традициями и корнями. Здесь вместе стоят бок о бок иудейские синагоги, армянские и греческие церквушки. И никому не приходило в голову затевать какие-то ссоры по этому поводу, или бороться за «чистоту своей нации и религии». Люди разных наций и вероисповеданий, просто живут здесь вместе, разделяя общую судьбу страны, ставшей их родиной, и любя её, независимо от своих оригинальных корней. Уехав, они часто вспоминают эту страну с ностальгической теплотой и утирают слезы, навернувшиеся на их глаза, когда им доводится встречать своих соотечественников.
Эта улица была наполнена солнцем, пробивающимся сквозь пушистую крону деревьев, и каким-то дурманящим спокойствием, безмятежностью. Казалось, жизнь протекает здесь в своём временном пространстве, оставив напряжение и стресс шумного многолюдного мегаполиса по ту сторону Босфора. Здесь почти нет людей, совсем нет туристов. Только некоторые местные Кузгюнжуковцы спокойно и вальяжно передвигаются вдоль по ней, по своим делам.
Что более всего понравилось мне в этом местечке, так это традиционные стамбульские деревянные дома с резными балкончиками и террасками, увитые плющом, что протянулись по длине всей улицы. Ты будешь просто сильно неоригинален, если скажешь, что в этих строениях чувствуется дух прошлого.
Да, хоть и избитое выражение, но оно отображает правду. Правду о Стамбуле, что встретил этой архитектурой конец Османской империи. Эти деревянные дома уводят тебя в мир воспоминаний ОрханаПамука, в его ностальгические эссе о прошлом.
Меня накрыл Де-жа-вю. Я, как будто, обнаружила себя в прошлой жизни, когда я жила в подобном доме, на этой тенистой улице. Я уплетала конфеты из соседнего магазинчика знакомого шоколатье, читая сборник Байрона или музицируя на рояле. А за окном, бушевала жизнь, где одна эпоха сменяла другую и прежняя жизнь с её утихомиренным томным укладом, уходила, словно гул уплывающего корабля.
Мода-Кадыкёй. Роскошь-Богема-Свобода
В следующий раз мы с Семрой направились в известный на весь мир район Кадыкёй. Надо сказать, что это мой самый любимый район Стамбула, не только потому, что в Кадыкёйе жили герои моего любимого фильма «Клуб Неудачников», но и потому, что это совершенно уникальное место. Это кусочек самой настоящей Европы в сердце Азии. Но об этом потом…
А пока, выйдя с парома, я ждала Семру в условленном месте. Я стояла возле какой-то мечети (названия я уже не помню, их так много в Стамбуле) и рассматривала многоярусный деревянный домик, сооружённый для местных кошек.
«Им зимой будет холодно в этом домике, если не утеплить его. Но, все равно, турки – молодцы!» – думала я, «Их отношение к животным не сравнится с отношением к ним в Узбекистане».
Пока я вдавалась в глубокие внутренние рассуждения о бедных бездомных животных в Узбекистане, за спиной я услышала турецкую речь. Обернувшись, я увидела пожилую женщину, можно сказать, ещё одну турецкую бабушку, которая воплощала в себе суть района Кадыкёй.
По моему акценту и слабому языку, можно было бы сразу догадаться, что я иностранка, но женщина настойчиво вызывала меня на разговор.
Она была похожа на волшебницу из сказки. Густые белые волосы, были выстрижены в аккуратную причёску. Живые голубые глаза излучали любопытство, сморщенные губы в неизменной помаде, были растянуты в улыбке. Поверх платья ярко-бирюзового цвета, на ней был надет длинный белый кардиган, ручной вязки. Шею её и уши украшала старинная бижутерия, такую уже не выпускают. Она опиралась на палочку, но весьма элегантную. Она улыбалась мне и продолжала разговаривать, хоть и чувствовала, что общение с ней на турецком даётся мне с трудом.
– Который сейчас час? – спросила она.
Я посмотрела на часы и поняла, что абсолютно не помню, как обозначается время. Именно в такие моменты, у тебя, как назло, вылетают из головы напрочь все выученные ранее уроки.
– Эммм…. – промямлила я и протянула ей руку, чтобы она сама посмотрела время.
– Ой, у меня глаза ничего не видят, – произнесла жалобно старушка.
Тогда мне пришлось напрячь всю свою память и проблеять что-то, чтобы она меня поняла.
– Спасибо тебе, – сказала она. – Дай Аллах тебе счастья! Кстати, у тебя красивый кулон… – сказав это, она указала на берилловый волчий клык, что висел у меня на груди.
– Ой, спасибо Вам! – ответила я, и тем временем, подумала: «Часы она не увидела, а кулон узрела… ну надо же… » Видимо, моя персона просто вызвала у неё интерес.
Попрощавшись со мной, женщина медленно пошла в сторону узла с общественным транспортом.