— Нам нужно его закрепить, — обратился я к Хэдли.

Он посмотрел на меня прищуренными глазами. Его руки были сжаты в кулаки, тело напряжено. В уголках глаз блестела влага. Он ничего не ответил.

Когда я закрыл защелки, гроб снова стал для меня обычным грузом. Мы передвинули его на место. Через несколько минут сверху уже стояли остальные гробы, крепежные ремни были застегнуты, и сетка надежно натянута.

Хэдли дождался, когда я закончу, а потом шагнул ко мне.

— Я скажу командиру, что вы решили проблему, — сказал он, — и попрошу его лететь быстрее.

Я кивнул.

— И еще, — добавил он. — Если увидите эту муху, убейте ее.

— А вы не?..

— Нет.

Я не знал, что еще можно сказать, и поэтому ответил:

— Да, сэр.

Пембри сидела с наморщенным носом и притворялась, что спит. Глаза Эрнандеса были открыты. Он жестом поманил меня к себе.

— Вы выпустили их поиграть? — спросил он.

Я стоял над ним и молчал. В сердце вдруг что-то кольнуло, как бывало в детстве, когда я вдруг понимал, что лето закончилось.

Когда мы приземлились в Дувре, каждый гроб встречала похоронная процессия. Мне рассказывали, что, когда привезли остальные тела, о формальностях уже никто не вспоминал и их встречал один только армейский капеллан. В конце недели я уже был в Панаме, объедался индейкой и накачивался дешевым ромом. А потом меня отправили на Маршалловы острова доставлять припасы на ракетную базу. Бортоператору в ВВС работа всегда найдется.

Из девятисот жертв массового самоубийства в Джонстауне почти треть составляли дети, не достигшие восемнадцати лет. Этот рассказ посвящен людям, которые потеряли своих родных и близких в Джонстауне, и военнослужащим — мужчинам и женщинам, которые доставили тела на родину.