…Спустя полчаса, когда действие сыворотки заканчивается - я понимаю это по изменившимся интонациям Снейпа - я откидываюсь на спинку стула, чувствуя ужасное опустошение. Судя по тому, как он выглядит, он в похожем состоянии - впрочем, меня мало это заботит.

Никогда бы не подумал, что допрос может быть настолько изматывающим. Возможно, так подействовали его бесконечные сводящие с ума «Я не помню». Они настолько выводили из себя, что пару раз я чуть снова не влепил ему пощечину, вовремя опомнившись, чтобы, выдохнув, задать следующий вопрос - и выслушать очередное «Не помню».

Мне приходилось читать о нарушениях памяти - но я никогда не думал, что они могут быть такими… избирательными. Оказалось, что Снейп прекрасно помнит все, связанное с Хогвартсом, включая последний год, - но не может ничего сказать о мотивах многих поступков. Так же обстоит дело со службой Волдеморту - факты налицо, мотивы отсутствуют.

… - Вы служили Волдеморту?

- Да.

- Почему вы вернулись к нему?

- Я не помню…

Но непонятнее всего обстоят дела с Орденом Феникса. О нем Снейп не помнит практически ничего - ни адреса штаб-квартиры, ни имен, ни операций, хотя даже мне известен как минимум десяток дел, в которых он принимал самое непосредственное участие. Как-то я ему даже посочувствовал, мысленно, разумеется - когда на площади Гриммо случайно увидел, как он, морщась, пьет Костерост, неловко держа на весу сломанную руку.

… - Вы помните, при каких обстоятельствах два с половиной года назад сломали руку?

- Не помню…

Я устало потираю ноющий лоб. Голова гудит, как будто в нее попали бладжером. Возможно, в его амнезии и есть какая-то система, но сейчас я просто не в состоянии анализировать услышанное - тем более что кое-что из сказанного Снейпом с удовольствием забыл бы.

… Я уважал и любил директора…

… Да, мы дружили… Дамблдор был моим единственным другом…

Насколько все было просто - в том числе и с моим отношением к нему - пока я не слышал этих слов, произнесенных тихим хриплым голосом - если бы я не знал, что это Снейп, решил бы, что он пытается сдержать слезы.

Конечно, сказанное не перечеркивает факты. Он предатель и убийца, и то, что он не в состоянии объяснить мотивы своих поступков, не может уменьшить мою ненависть и презрение.

Или… может?

Черт, от этого с ума можно сойти.

Уважал - и предал, переметнувшись к Волдеморту.

Любил - и произнес «Авада Кедавра».

А потом сжег портрет единственного друга.