- Нет, Кларисса, не пожалуйста, - девочка придвинула кособокий стул к маленькому столу и брезгливо посмотрела на воняющие куски рыбы, лежащие на старой щербатой фарфоровой тарелке. - Протухшая селедка, хлеб из отрубей и картошка: зимой мороженая, летом подгнившая. Вот всё, что мы едим. Сколько можно?

Селедочное зловоние, тем временем, распространялось по маленькой комнатке. Тринадцатилетняя Бланка и двадцатилетняя Кларисса жили в комнатке в подвале старого кирпичного здания, затерянного в темных и узких закоулках Грейвсенда, на окраине Нью Эвалона. На едва ли восьмидесяти квадратных футах помещался стол, обеденный и он же рабочий, умывальник с ржавым краном, почерневшая дровяная плита, пара покосившихся стульев и скрипучая пружинная кровать, на которой Кларисса с младшей сестрой спали вместе – так теплее.

Сыро здесь было всегда, а зимой еще прибавлялись жестокие и непрерывные сквозняки, холодом дышала, казалось, каждая трещина в стене. Крыс и мышей, однако, в здании почти не бывало. Во-первых, потому, что у его обитателей было нечем поживиться, а во-вторых, потому, что некоторые из обитателей многочисленных таких же комнатушек, расположенных на пяти надземных и трех подземных этажах, были совсем не прочь превратить неосторожных грызунов в свой ужин.

- Бланка, ты же знаешь, - Кларисса погладила сестру по голове, - еда стоит дорого, а нам надо платить и за комнату, и за дрова, и тебе за школу. И надо накопить денег на твое обучение в университете. Вот поступишь туда, закончишь, устроишься на хорошую работу. Может быть, даже выйдешь замуж за хорошего человека с деньгами. И забудешь об этой селедке и картошке, как о страшном сне. Пожалуйста, потерпи еще чуть-чуть.

- С такой едой неизвестно, доживу ли я вообще до этого, - Бланка брезгливо поковыряла селедку вилкой, но начала успокаиваться.

- Прости меня, милая, - Кларисса подвинула стул и села рядом с сестрой. - Я стараюсь. Но сейчас такие времена, что много не заработаешь.

- Так, может, поискать работу получше? – Бланка, сморщившись, проглотила кусок селедки. – Ты такая хорошая, Кларисса. У вас там в этой редакции тебя совсем не ценят. Много ли желающих работать по ночам? Что ты там вообще делаешь?

- Я же тебе говорила, милая, - Кларисса смотрела на трещину на столе. - Журналисты пишут свои статьи от руки, а я ночью набираю тексты на машинке, чтобы утром редакторы могли всё отредактировать. Нас, ночных машинисток, там много. Сейчас сложно с работой, особенно для девушки без образования. Желающих работать много, я должна держаться за это место, чтобы у нас была хотя бы эта селедка.

- Проклятая селедка… - Бланка отодвинула от себя тарелку.

Кларисса зарыдала.

- Прости меня, Бланка, прости… - она закрыла лицо руками, оперев локти на стол, ее плечи тряслись. - Прости меня, милая… Я не могу дать тебе больше. Я стараюсь, правда стараюсь… Но это всё, что я могу. Прости меня, Бланка, солнышко.

- Что ты, Кларисса? – Бланка кинулась обнимать сестру. – Это ты меня прости, я такая неблагодарная. Прости меня, пожалуйста. Я знаю, ты стараешься. Знаю, ты делаешь всё, что можешь. Просто всё так несправедливо. Я так устала от всего этого…

Бланка гневно стукнула кулачком по корявым доскам стола. Кларисса вздрогнула. Тарелка с селедкой подпрыгнула. Три свечи, стоящие на плите, мгновенно погасли, погрузив комнату в темноту. В темноте раздался щелчок маленьких пальцев. Свечи снова вспыхнули, осветив испуганное лицо Клариссы.

- Бланка! – Кларисса схватила девочку за плечо. – Я сколько раз тебе говорила, чтобы ты так не делала? Ты не понимаешь, как это опасно?

- Прости, Клэр, милая, прости, - девочка и сама испугалась, - я не хотела. Просто вырвалось.

- Бланка, детка, мы с тобой об этом разговаривали. И не раз. Мало того, что это опасно – ты можешь спалить весь дом. Но если об этом узнают лорды, если кто-нибудь им донесет, а желающих много, поверь, то они тебя заберут. Все знают, что они забирают таких детей, чтобы не создавать себе конкурентов. Магия принадлежит только им. Они придут, заберут тебя и убьют. Или еще хуже, вынут твои мозги и превратят тебя в бездумную живую машину, в этих своих аниматов.

- Но это всего лишь пламя свечи, - попыталась возразить Бланка.

- Какая разница, милая? – Кларисса погладила сестру по руке. – Они забирают всех, у кого есть даже малейшие намеки на магические способности. И эти дети исчезают навсегда. Прошу тебя, никогда, ни за что, не демонстрируй этого людям. И даже здесь не надо. Никто не знает, кто и когда это увидит. Ты знаешь, что у этих стен есть и уши, и глаза. Очень злые, очень завистливые и очень жадные уши и глаза. Прошу тебя, забудь о своих умениях. Нужно поджечь свечу, возьми спичку. На спичках мы не разоримся.

- Я понимаю, Клэр, понимаю… - почти прошептала Бланка. – Но я не всегда могу это контролировать. С тех пор, как погибли родители, это поселилось во мне, и я не знаю, что с этим делать. Как будто змея внутри меня, или пружина часов. Это свернулось и я чувствую, что ему хочется вырваться на свободу. Я контролирую, но когда я злюсь или мне страшно… Но я стараюсь, стараюсь, Кларисса, правда. Прости меня.

- Хорошо, милая, - Кларисса встала и поцеловала Бланку в макушку. - Я люблю тебя, зайка. Мне уже пора на работу, а ты, пожалуйста, доешь селедку и делай уроки. Ты должна хорошо учиться, чтобы всё не пропало зря. Увы, но, похоже, что только ты можешь вытащить нас из этого подвала.