– Да потому, что у них там… – И она, все еще стоя от меня в пяти шагах, широко развела руки в стороны.

Я поперхнулась от смеха, зажала ладонью рот, чтобы не разбудить Клейна. Потом, отдышавшись, сказала:

– Врут все. Никто ничего не видел, а насочиняли уже.

Ирия подошла совсем близко, остановилась рядом с моей лавкой и тихо, едва слышно спросила:

– Так что там, обычное все?

– Самое что ни на есть, – ответила я, тем самым удовлетворив любопытство хозяйки.

– Даже жаль как-то, – сказала она, улыбаясь, – вот так, веришь в сказку, а оно – обычное.

Нам с Клейном предстояло горы свернуть. Это было хорошо, потому что, забывшись в работе, я почти не вспоминала город Теней. Вспоминать Эриса Аш-исси оказалось так больно и горько, что первые ночи я тихо рыдала, уткнувшись в подушку. Душа рвалась к нему. Чтобы обнял, прижал к себе, а я бы млела, впитывая тепло его сильного тела, наслаждаясь каждым прикосновением. И кто бы мог подумать, что я так сильно привяжусь к шеду, что привязанность эта станет сильнее меня? Однако так получилось.

Но работа заставляла забывать обо всем, кроме плетений и магии. Даже плечо меня не беспокоило, черная печать так и застыла под кожей. Думаю, уже навсегда.

Я учила Клейна. Он был светлым, так что приходилось все рисовать на дешевой бумаге, тонкой и желтой. Потом, когда мы начали лечить деревенских, бумага стала чуть лучше, уже не рвалась под нажимом грифеля. И Клейн решил, что по весне надо будет возвести еще один сруб, под лечебницу, потому что принимать всех желающих дома уже было не с руки. Печать Релии не беспокоила, рисунок так и застыл под кожей, и мне пришлось смириться с тем, что, скорее всего, Эрис не найдет меня никогда. Да и будет ли искать?

Так прошло два месяца. Дела постепенно шли в гору, и все бы ничего, но я обнаружила у себя проблему весьма деликатного свойства. Женские дни попросту исчезли. И в один прекрасный день меня осенило, что тому была вполне естественная причина: во мне постепенно росла маленькая полукровка, получеловек-полутень.

Так странно чувствовать, что ты уже не только ты и что довольно скоро появится на свет ребенок, да не просто ребенок – а ребенок Эриса Аш-исси.

Но я не испугалась и даже не расстроилась. Мне было радостно и светло. Дела целительские шли неплохо, так что я могла не бояться, что не смогу добыть пропитание для себя и ребенка.

Чувствовала я себя просто отменно, ничего не болело, не тянуло. Не тошнило, наконец. Я порхала мотыльком, сил было даже с избытком. Но пока что я никому ничего не говорила. Счастье любит тишину.

Возможно, все это было чересчур легкомысленно, в конце концов, как будут смотреть другие мужчины на незамужнюю девицу с ребенком? Но мне было все равно. Никто из окружавших меня мужчин не был мне интересен, ни одного из них я не могла даже представить рядом с собой.

И мы работали.

Невероятной победой было, когда в деревню стали приезжать из окрестных деревень, а потом появился господин из Теверлина с гноящейся раной на ноге. Прикладывание подорожника не помогало, здесь требовалось что-то более действенное.

Господин долго восторгался моими магическими плетениями, цокал языком, качал головой и удалился чрезвычайно довольный. А когда он ушел, я забеспокоилась. Не знаю, откуда взялось это странное чувство, будто что-то идет не так. Господин был самым обычным клерком. Он уехал осчастливленный, оттого что рана закрылась. Так отчего же…

Почему-то стало страшно, как будто только что я расшевелила осиное гнездо. Хотя ничего ведь плохого не случилось?

Но с той поры я перестала выходить из дома в сумерках.