– Барьер через восемь километров, прямо по курсу.
– Мы прибыли к барьеру, сообщите дальнейшие инструкции.
Логан и Джессика отправили машину обратно в тоннель.
– Мы начнем путь отсюда, – сказал охотник девушке.
Лабиринт перед ними был заблокирован выпирающим участком скалы. Часть потолка тоннеля рухнула, засыпав участок грязью и щебнем. Беглецам удалось обойти препятствие по узкой дорожке, которая привела их к заброшенной платформе «Площадь Стентон».
Воздух здесь был влажным и приторным, наполненным запахом гнили. Толстые ветви лозы обвивали лестницу, ведущую на улицу. В нижней части опутанной корнем лестничной площадки Логан ненадолго остановился, чтобы отдышаться. Он увидел следы, которые могли принадлежать только одному человеку. Фрэнсис, должно быть, прибыл сюда раньше них. «Он, вероятно, ждет нас здесь, – подумал Логан, крепко сжимая в руке пистолет. – Ждет, чтобы убить нас».
Первое столкновение Малой Войны произошло на Пятнадцатой улице и Улице К перед баром «Шератон» в центре Вашингтона. В течение месяца молодежь стекалась в город на масштабную демонстрацию в знак протеста против тридцать девятой поправки к Конституции. Как и другие запреты прежде, этот Закон об обязательном контроле над рождаемостью невозможно было воплотить в жизнь, и молодежь вышла на улицы, чтобы заявить о прямом нарушении ее прав. Негодование было направлено против двух ветвей правительственных органов: Национального совета Евгеников и Федеральной комиссии по изучению рождаемости. В Вашингтоне не имелось органов, регулирующих количество детей у граждан. Негодование обернулось мятежом.
Несколько показательных примеров реализации нового закона в Верховном суде не помогли успокоить повстанцев. Гнев охватил ряды молодых граждан. В своем обращении к нации о положении в стране президент Кертейн подчеркнул серьезность вопроса нехватки продовольствия, поскольку население планеты возросло до шести миллиардов. Он призвал молодежь к самообладанию в условиях кризиса. Однако вид жирного, отъевшегося президента, рассказывающего о долге и сдержанности, вызвал у аудитории негативную реакцию. Кроме того, все хорошо знали, что Кертейн был отцом девяти детей, и это усугубило противостояние.
В девять тридцать вечера, общепринятое стандартное время, во вторник третьего марта двухтысячного года семнадцатилетний юноша из Чарльстона, штат Миссури, по имени Томми Ли Кондон, находился около бара «Шератон». Выступая с пламенной речью, он призывал своих юных слушателей присоединиться к его маршу к Белому дому.
– Если вам так хочется марша, почему бы вам, проклятые глупые детишки, не помаршировать домой спать? – осведомился какой-то пожилой критикан, чье имя не вошло в историю.
Это было не то место, не то время и не тот способ выражения. Последовала горячая словесная перепалка, перешедшая в драку. Так началась Малая Война.
К утру половина Вашингтона пылала в огне. Сенаторов и конгрессменов вытаскивали из домов и вешали как преступников на деревьях и фонарных столбах. Полиция и подразделения Национальной гвардии были сметены в первой крупной волне беспорядков. Здания поджигались, в ход шли взрывчатые вещества. В порыве замешательства служащий Вашингтонского зоопарка выпустил животных, чтобы спасти их от пожара. Животных так и не поймали.
Была поднята армия, по приказу из Капитолия по улицам шли танки, однако управлять ими могли лишь несколько взрослых военных. Большинству солдат, входивших в вооруженные силы страны, было не более двадцати одного года, и они поддержали повстанцев, отказавшись выполнять приказы. Вдоль всего проспекта Пенсильвании валялась выброшенная солдатская форма.
Волнения прокатились по всем штатам. Правда, за пределами Вашингтона революция оказалась на удивление бескровной. Агрессивные молодые люди захватили столицы, административные центры и мэрии от побережья до побережья. Опасаясь за свою жизнь, мэры, губернаторы и члены городского совета побросали свои посты, чтобы никогда к ним не вернуться.
В течение двух недель бразды правления целиком и полностью находились в руках молодежи. Малая Война закончилась.
Во время беспорядков генерал-майор Мэтью Поуп разрешил использовать одну небольшую тактическую ядерную бомбу. Это было последнее, что он успел сделать в своей жизни, больше ядерное оружие в Малой Войне не использовалось. Эпицентром взрыва стал Смитсоновский институт, и образовавшийся от удара кратер получил впоследствии известность как «Дыра Поупа». В течение двух недель Вашингтон практически обезлюдел, пока показатели на счетчике Гейгера не упали достаточно низко, чтобы наблюдатели могли войти в город и изучить обстановку. Животные из зоопарка начали активно размножаться.
Следующий год был ознаменован великими дебатами о том, как лучше всего решить демографический кризис.
У Чейни Муна имелся ответ. Ему тогда исполнилось шестнадцать лет, природа одарила его громким, сильным голосом, сверкающим, гипнотическим взглядом и чувством собственной избранности. Любимец публики, обладающий талантом превращать банальщину в шедевр – в его устах даже самые нелепые вещи обретали смысл. Когда он выдвигал предложение, его голос парил над другими, превращаясь в раскатистый гром. Его идеи нашли многочисленную поддержку. В Лондоне, у цирка Пиккадилли, он обратился к скандирующей толпе из четырехсот тысяч молодых людей. В Париже, на западном берегу Сены, говоря на безупречном французском, он загипнотизировал вдвое больше людей. В Берлине его обнимали; Мун стал спасителем мира, новым Мессией. В течение шести месяцев число последователей плана Чейни Муна насчитывало миллионы. Его противники отмечали, что большинству из них не исполнилось и пятнадцати, однако нехватку зрелости они сполна компенсировали фанатизмом.
Через пять лет началась реализация Плана Муна, и Чейни Мун, теперь двадцатиоднолетний, доказал свою преданность, став первым, кто публично предался Вечному сну.
Молодежь Америки приняла этот смелый новый метод самоконтроля, и чтобы план Муна соблюдался, был создан «Мыслитель». Всех оставшихся пожилых граждан казнили, и в Чикаго заработала первая полноценная фабрика сна. Молодежь твердо верила: они больше никогда не передадут свою судьбу в руки старшего поколения.