В вещевом мешке, кроме вещей личного обихода, находились фронтовые заметки, письма и адреса фронтовых друзей, в том числе и Орехова. Я помнил лишь то, что он уезжал к родным в подмосковный поселок Абрамцево. Не имел и он моего адреса, в то время его попросту не было. И вдруг неожиданная встреча!..
Весь день 9 мая мы провели вместе. Прощаясь, Орехов возвратил мне фронтовые заметки и письма, которые бережно хранил все это время.
Среди записок был блокнот, в котором я, находясь на койке фронтового госпиталя, записал рассказ молодого солдата Андрея. Он был тяжело ранен, говорил с трудом, постоянно открывалось кровотечение. Поэтому рассказ растянулся на три дня. А в ночь на 6 июля 1944 года Андрея не стало. Его похоронили на госпитальном кладбище, в деревушке.
Воспроизвожу рассказ Андрея в память о нем.
Рассказ Андрея
«Детство мое прошло на железнодорожной станции Новоельня, между Барановичами и Слонимом. Семья наша имела свою хату и небольшой участок земли. От станции до Новогрудка была проложена узкоколейная железная дорога. Отец работал на ней машинистом. И иногда брал меня, школьника, с собой в рейс. Я помогал ему смазывать паровозные дышла и буксы, подбрасывал в топку уголь. Это были счастливые дни.
Все оборвалось в один из февральских дней 1938 года. Отец не вернулся из поездки. Его помощник рассказал, что сразу после прибытия в Новогрудок к паровозу подошли двое польских полицейских в штатском и, показав какую-то бумагу, увели его с собой. А ночью у нас в доме был обыск. Взламывали половые доски, вспарывали матрацы и подушки. Что-то искали. Дня через три ксендз Адольф объявил в классе, что мой отец - государственный преступник. Я нагрубил ему, за что был исключен из школы.
Для семьи наступили трудные дни. Не за что было купить даже хлеба, соли, спичек. Спасала корова. Почти все молоко шло на продажу, на вырученные деньги покупали хлеб. Вестей от отца не было.
Недалеко от города Лида, на хуторе, жил мой дед по отцовской линии. Он уговорил мать отправить меня к нему. Сестра Аленка осталась с матерью, к этому времени с помощью друзей отца ей удалось устроиться сторожем железнодорожного переезда.
В 1939 году после освобождения Красной Армией Западной Белоруссии из тюрем стали возвращаться политзаключенные. Но отца мы так и не дождались. Товарищ, который находился вместе с ним в лагере недалеко от Познани, рассказал, что освободиться удалось очень немногим. Захватив лагерь, немцы часть заключенных расстреляли, остальных отправили в каменоломни. Как сложилась судьба отца, он не знал.
В 1940 году я окончил школу и поступил в Барановичское железнодорожное училище на отделение помощников машинистов. Там же вступил в комсомол.
20 июня 1941 года приехал к деду на каникулы. А в ночь на 22-е немцы бомбили Лидский аэродром. Так я оказался в оккупации. Училище в Барановичах закрыли. Чтобы избежать отправки в Германию, устроился в бригаду по ремонту железнодорожных путей на станцию Скрыбовцы.
Где-то в марте 1942 года сюда прибыл из Гродно новый начальник дистанции пути пан Жимерский. Среди рабочих прошел слух, что он фольксдойч. И потому я сторонился его. Но однажды он пригласил меня к себе, вызвал на откровенный разговор, интересовался отцом, дедом. Вскоре после этого появился на нашем хуторе. За бутылкой самогонки долго о чем-то разговаривал с дедом. После этого стал заглядывать к нам частенько. Позже дед по большому секрету рассказал мне, что пан Жимерский связан с партизанами, и что мы должны помогать ему. По его поручению я стал носить записки леснику, жившему на хуторе километрах в пятнадцати от нас.
В конце марта 1944 года наша авиаци ябомбила лидский железнодорожный узел. Одновременно был выброшен наш десант. Гитлеровцы обнаружили его. Завязался бой. Четверо десантников, в том числе радистка, погибли. Остальным красноармейцам удалось скрыться. На их поимку были брошены все имеющиеся в наличии у фашистов силы. Жимерский попросил меня срочно предупредить об этом лесника. Я имел постоянный пропуск, но все же старался обходить деревни стороной. К исходу дня был на подходе к лесничовке, оставалось каких-нибудь две сотни метров. В это время началась стрельба. Шальная пуля задела меня в плечо. Уходя вглубь леса, натолкнулся на раненого десантника. Идти самостоятельно он не мог. С моей помощью кое-как проковылял сотню метров и обессиленный остановился. Бросить его я не мог. Мы укрылись в небольшой ямке, под корнями вывернутого бурей дерева. Вскоре появились немцы и полицаи. Они шли по лесу густой цепью. Лишь благодаря чуду не заметили нас. Когда все утихло, мы выбрались из-под ели, кое-как перевязали свои раны и попытались идти дальше. С огромным трудом передвигаясь по лесу, набрели на два стожка сена, один из них был наполовину разобран. Укрылись в том, который стоял нетронутым. Перешептываясь, я узнал, что десантника зовут Костей, что он родом из Сибири. Не спалось. Проговорили почти всю ночь, рассказывая друг другу о себе…»
Что рассказал Андрею Константин
«Мои детство и юность прошли в поселке Тайга Томской области. В ноябре 1942 года шестеро мальчишек, учеников 10 класса, обратились в военкомат с просьбой направить нас на фронт, на защиту Сталинграда. Просьбу удовлетворили, в армию зачислили, но вместо Сталинграда направили в запасной полк, в школу младших командиров. Через три месяца учебы я получил звание младшего сержанта и направление на Воронежский фронт. В полку, куда я прибыл, меня зачислили в разведку. В июле принял участие в битве на Орловско-Курской дуге. Был ранен. Лечился в госпитале в городе Мичуринске. После выписки попал в отряд десантников. Прошел подготовку для заброски в тыл противника. Я был в группе капитана Глазунова, которая насчитывала двенадцать человек Здесь сдружился с радисткой Машей.
Поздней осенью 1943 года нас привезли на подмосковный аэродром. Сообщили, что будем десантироваться западнее города Лида. О задании знал лишь командир. С наступлением темноты транспортный самолет Ли-2 поднялся в воздух и взял направление к линии фронта. Пересекли ее спокойно. Пилот сообщил, что прыгать будем двумя группами. Маша шла шестой, я за ней. Замыкал группу капитан. Когда подошла моя очередь, дверь закрыли, и самолет ушел на второй заход. Не успели сделать разворот, как по самолету открыли пулеметную стрельбу. Пилота, стоявшего около дверей, ранило. Прыгать пришлось лишь после того, как ушли из зоны обстрела.
Несмотря на резкий, порывистый ветер, группа приземлилась довольно кучно. Я упал в кустарник. Погасил парашют, оглянулся, прислушался. Все вокруг было тихо. Подождал минут пять и решил идти. Но куда? Где искать остальных? На карте мы тщательно изучили квадрат выброски. Но десантировались совершенно в другом месте. Ориентируясь по звездам, пошел на запад. И вскоре услышал негромкий крик совы. Это был условный знак сбора. Подавал его капитан. Метров через двести мы встретились.
Вместе с капитаном был уже подрывник Грач. Еще через какое-то время к нам присоединились остальные три десантника.
Первые вопросы: «Где мы находимся? Далеко ли до места высадки первой группы и до места сбора?» Капитан по карте пытался определиться. Но безуспешно. Тогда приказал мне и еще троим десантникам прощупать местность, разойдясь по направлению на восток, запад, север и юг.