— Да, мы знаем об этом.
Тео скривился; боли он не чувствовал, но в груди у него как-то странно прихватывало, и смутное беспокойство не давало ему покоя.
— Господин Квинн, пожалуйста, спасите его, — попросил он. — Он знал, что вы отправили этот корабль, но посадил в него меня, а сам остался… пожалуйста, отправьте еще один!
— Хорошо, — отозвался профессор.
…Теодато Дандоло по-прежнему находился в медицинском крыле (только теперь он обратил наконец внимание на окружающую его обстановку и не удержался от бездумного восторга), когда капитаны собрались в центральном холле корабля.
Лилло хмурился.
— Мы отправили капсулу, — сообщил он, — но, достигнув пояса Ван-Аллена, шаттл взорвался. Пытаемся понять, в чем дело.
Профессор Квинн мягко отодвинул в сторону мешавшего ему Синдрилла и подошел поближе к мониторам бортового компьютера; какое-то время он молча внимательно рассматривал изображенные на них данные.
— Разрушение идет быстрее, чем на Руосе, — потом заметил он. — Кажется, мы недооценили уровень развития этой расы. Они ушли далеко. Обратите внимание на цвет гистограммы, капитан Лилло…
— Радиация сильно возросла, — тогда произнес Лилло. — Понятно. Обшивка капсулы недостаточно прочная, а внутри нее слишком чувствительные элементы… мы могли бы миновать радиационные пояса на звездолете, но так рисковать ради одного-единственного человека…
— Что же, получается, — произнес Таггарт, стоявший чуть поодаль, скрестив руки, — Леарза обречен?
— С уверенностью сказать нельзя, — отозвался профессор. — Но шансы его только что стремительно уменьшились.
Много веков тому назад их далекие предки отправились в негостеприимную степь, чтобы жить там среди лишений и невзгод, с тех пор утекло много времени, но вот история повторилась, и они вновь оказались посреди голой степи.
Разбили лагерь на берегу Атойятль, в стороне от разрушенного города, и понемногу начали стекаться люди. Беженцы шли со всех сторон: война охватила Анвин целиком. Рассказывали жуткие истории, леденящие кровь в жилах, о том, что творили закованные в том или другом городе, о том, как перебили всех отшельников в одном из монастырей, как убивали детей, насиловали женщин.
— Господи, — вопили несчастные, потерявшие все люди и падали на колени, поднимая руки к небу. — Господи, за что ты караешь нас?
Марино Фальер молчал: он знал, что там, в этом черном бездушном небе, по-прежнему затаились инопланетяне.
Знал он и то, что в это время толпы закованных, обезумевших от жажды крови, окончательно покинули развалины Тонгвы и устремились следом за беженцами. Необходимо было уходить; обороняться на ровном месте они не смогли бы. Потому он отдал приказы, и люди принялись готовиться: у них был еще один путь к отступлению, последняя надежда, могучая река Атойятль, никогда не замерзающая, катившая свои черные волны на север. Там, далеко на севере, Атойятль впадает в Ледовитый океан; на берегах этого холодного океана высятся горы, быть может, там получится укрыться и выжить.
Хотя это будет задача не из легких, точно.
Между тем начали происходить пугающие события в самом лагере: люди сходили с ума, впадали в бешенство, кто-то покончил с собой, бросившись в реку, кто-то поднял оружие на своих же. Природа будто тоже решила в это время обрушить весь свой гнев на проклятых аристократов Анвина, стояли морозы, каких давно уже не было, и мрак почти не рассеивался.
Леарза, находившийся в это время во всеми покинутом городе, хорошо знал, что это значит. Он уже однажды пережил подобное.