— Мне уже сообщили о твоем походе к кратеру Плутона, или Проклятой горе, как зовут ее местные германцы, рассказывай — велел он.

Буховцев устроился в кресле по — удобнее, и начал долгий рассказ. Рассказал о походе, горе и свете идущем из нее, о словах жреца, и о самом жреце. Все это интересовало наместника в первую очередь. Также рассказал о схватке, о том как стойко держался отряд и как победил. Это он рассказывал уже по собственной инициативе, и красок не жалел. Будет хорошо, если ребятам Нерия перепадет еще по какому‑нибудь ништяку. С наградами в римском войске обстояло не густо, так что перестараться здесь сложно.

— Жреца ты все‑таки отпустил — заметил Публий Квинктилий.

— Это было необходимо, достойный — пояснил Валерий — он мне многое рассказал, и я ему обещал, но если он так нужен, то можно послать отряд в пещеры на юге западного кряжа. Он не скрывался и назвал мне свое имя. Его зовут Харимунд сын Оскибода.

— Будет нужно, мы пошлем и отряд — сказал серьезно Вар — хотя жрец из пещер не так уж нам и полезен.

Буховцев не понимал, к чему он клонит.

— Те, кто служит в этих краях давно и осведомленней меня, считают, что смуту в провинции возглавляют жрецы. Говорят, у каждого племени есть свои тайные жрецы, правда мы пока не видели и одного. Было бы не плохо допросить кого‑нибудь из них, и кое — что прояснить.

— Может, проще спросить вождей. Мне кажется, они должны знать — предложил Буховцев.

— Может, и знают, но уж конечно не скажут. Даже те, кто служит нам по доброй воле. Это трибун их тайные ритуалы, их мистерии и нас они не касаются, поэтому просто так их вожди болтать не будут. Может они и не очень умны, но в простодушье не замечены — рассмеялся Вар и добавил — ладно трибун, за поход ты заслужил награду. Я подумаю об этом, а пока иди, отдыхай.

Валерий уже собирался уходить, когда Вар спросил его.

— Когда ты сменишь Постумия?

— Через три дня.

— Ну что же, тогда пока побудешь в лагере.

Валерий вскинул на прощание руку и пошел по своим делам.

Маний появился в палатке ближе к вечеру. С собой Авл принес узел с покупками сделанными на торге. Буховцев успел выспаться, сидел на ложе и вопросительно смотрел на своего слугу.

— Ну что, видел Вереду?

Маний окинул его хитрым, довольным взглядом. Физиономия у него была, как у съевшего миску сметаны кота.

— Видел их обеих.

Валерий весь превратился в слух.

— Но разговаривал с Вередой — продолжил Маний — и сразу сказал кто я. Она и вида не подала, а когда я уходил с торга, передала тебе это письмо. Что там не знаю, я трибун читать не умею.