Центурион, однако, посмотрел на него с сомнением, не поверил.

— Долго я тут пролежал? Как у нас дела?

— Не долго, трибун. Когда мы тебя принесли, ты без чувств был, хрипел только. А дела не плохи, я хуже видел. Германцев отбили. Главная атака была с той стороны, где ты ехал, а с другого края они малыми силами напали, так что мы их сразу загнали в лес, но на всякий случай сторожим и тот край. Плохо там — он указал в сторону горы — семнадцатый еще выберется, а обоз им не протащить.

Валерий присмотрелся к горе. Небо немного прояснилось, Солнце окрасило местность розоватым светом, и в чистом прозрачном воздухе было видно, что около горы шел жаркий бой. Германцы метали сверху копья, камни и внизу тоже теснили легионеров. На широком месте топи сбился в кучу обоз. Звуки боя, крики, ржание лошадей сливались в сплошной гул и разносились по окрестностям. Впрочем, здесь, в ложбине тоже было шумно. Крики команд, крики попавших под меч, или фрамею, гулкий стук от ударов оружия по щитам. Обоняние, приведенное экстремальной ситуацией в животное состояние, остро ощущало запахи крови, человеческих нечистот и пота, и чистые запахи осеннего леса. Он еще раз посмотрел в сторону горы. Узкое дефиле, которое миновал их легион, сейчас было местом боя. Легионеры пытались оттеснить германцев и взять проход под контроль. Может и получиться, но центурион прав, обоз им не протащить.

— Найди Геция — приказал он центуриону.

— Квинт Геций убит.

Валерий вздохнул. Жаль парня, к Квинту он привык. Но времени для печали не было, да и не последние это будут сегодня жертвы.

— Тогда пошли кого‑нибудь, пусть принесут мне щит и меч. Они должны быть там, откуда меня принесли. Пошли гонцов в голову колонны, к Эггию. Мне нужно знать как у него дела. Пусть также найдут Дуилия и Филаида. Пусть узнают, что у них. В другие когорты тоже отправь гонцов.

Центурион вскинул руку и пошел выполнять распоряжение. Между тем, бой шел своим чередом. Валерию принесли щит и меч. Германцы еще несколько раз вываливались из леса на римский строй, и тогда для отражения атаки поднимались все, кто стоял на ногах. В том числе и Буховцев. Однако теперь застать врасплох римлян не удавалось, и германцев быстро оттесняли в лес. Валерий опять возвращался в центр ложбины, ставшей местом дислокации его штаба. Здесь же лежали раненые, которых становилось все больше и больше. Около них сновали медики, делали перевязки, зашивали раны. Безнадежных тут же избавляли от мучений их товарищи. Молитва богам, и приставленный к сердцу меч входит в тело. Валерий стоял рядом и никак не мог привыкнуть к этому будничному конвейеру смертей. Смерть или рану в строю, он уже считал привычной, да сам бой в строю после первой схватки за жизнь, представлялся почти рутиной. Свистки центурионов, слаженное перемещение строя, и уставший биться в первой линии ряд, отходит во вторую линию. Самым опасным было поскользнуться на склизкой и липкой от крови траве и выпасть из строя. Такой ошибки германцы не прощали.

Вскоре пришли сообщения от Ахилла и Дуилия. У них все нормально. Сообщение от Эггия гласило — держаться, восемнадцатый пробился к большой поляне, там скоро будут ставить лагерь. Постепенно положение стабилизировалось. Атаки германцев почти прекратились, лишь изредка из леса вылетали стрелы–срезни и выскакивали небольшие отряды с фрамеями в руках, пытаясь пробить римский строй. Впрочем, без особого этузиазама. Все это не походило на типичную германскую тактику, когда на острие атаки шел один из вождей с отрядом воинов, вооруженных мечами, дубинами и похожими на томагавки, топориками. За ними уже следовали обычные германцы с фрамеями. Сейчас же атаки носили скорее беспокоящий характер, попытки пробить римский строй прекратились. Гонцы сообщали, что аналогичное положение было и в других местах боя.

Основная схватка шла у горы, жестокая рубка там не прекращалась ни на минуту. Валерий внимательно всматривался в далекое побоище. Что делать — непонятно, и помочь нельзя. Обратно втаскивать войско в эту ловушку будет только сумасшедший. Единственное — это попытаться вытащить их оттуда. Ближе к вечеру на горе полыхнул огонь, и небо прочертили дымные следы от снарядов метательных машин.

— Посмотри, что там — он послал к горе порученца.

Тот вернулся быстро.

— Пытаются гору штурмом взять. Германцы на горе стену выстроили, а наши против них осадные машины с горящим маслом, сделали лестницы, сейчас на штурм пойдут.

— И как у них?

Легионер выругался.

— Плохо, трибун.

Валерий почувствовал острый приступ голода, достал из поклажи ячменную лепешку, вино и перекусил. В это время окрестности огласил звук букцин. Сигнал гласил — держаться, идет подмога. Подмога и вправду шла, но не для них. В сторону горы по ложбине проследовали две когорты восемнадцатого легиона. Буховцев задержал центуриона. К его удивлению, это был Аррунций.

— Куда идете?

— Нужно вытаскивать семнадцатый, а то скоро стемнеет. Тебе приказ от наместника — держать проход и прикрывать отход. Когда всех выведем, постепенно втягивайтесь в лагерь.