— Они что, вчерашний день нам повторить хотят? Несколькими сотнями?

— Наверное, Арминий дал им серебра и сказал, что оно ему досталось просто так — хмыкнул Буховцев.

— Однако дорога слишком близко к холму, можем много людей потерять, а если перекроют, то вся колонна встанет — размышлял префект.

— Понятно, что их послали нас задержать.

— Что будем делать?

Валерий обернулся к гонцу.

— Германцы все на холме, или еще и за оврагом есть?

— На холме укрепились, в овраге есть, а часть и за оврагом прячется.

— Пару манипулов им в тыл провести сможешь?

— Смогу.

— Тогда слушай — дальше пошли распоряжения, а через некоторое время в холмы потянулось несколько манипулов под командой Филаида. Когда выдвижение закончилось, Валерий обернулся к Эггию и увидел, как старый префект удовлетворенно кивает головой.

— Все верно, Марк Валерий. Из тебя выйдет хороший легат, если доберемся до Ализо.

— Если — напомнил Буховцев знаменитое спартанское слово и рассмеялся.

Они дошли до холма, но дальше по дороге не пошли. Когорта авангарда сомкнула щиты и стала подниматься на холм, пробираясь сквозь кусты и деревья. Шедшие сзади поддерживали строй плечами, помогая тем, кто впереди не покатиться с крутизны. В них летели стрелы и камни, но большого вреда не причиняли. Поднятые над головой, римские скутумы надежно прикрывали легионеров. Сопротивление германцев резко ослабло, когда им в тыл ударили манипулы Ахилла Филаида. Легионеры воспользовались заминкой, и не ломая строя, работая больше щитами, чем мечами поднялись на вершину. После недолгой возни варваров просто столкнули щитами в овраг. Тоже сделали и манипулы Филаида. В небольшом овраге сразу собралось несколько сотен германцев. Они стояли в узком неудобном пространстве как кильки в банке, иногда на головах своих товарищей, и практически без возможности сопротивления. Строй легионеров отступил и германцев накрыл плотный залп пилумов. После этого легионеры спустились в овраг и вырезали всех оставшихся в живых без особых эмоций за полчаса. Путь был свободен.

За холмами речка превратилась в ручей, а дорога вывела их на равнину. Впереди на горизонте показался Тевтобургский кряж, и они ускорили шаг. Солнце уже садилось и низко плыло в сером осеннем небе. Постепенно начинало темнеть, и нежаркий день быстро превращался в прохладный вечер. Лагерь разбили на одном из пологих взгорков, окруженных песчаными дюнами, поросшими вереском и мать–мачехой. До ущелья, чернеющего тенью в горе, они не дошли чуть больше мили, и там их уже ждали. Холмы и местность около них, мерцали в сумерках сотнями огоньков от костров. Германцы заняли горный проход, были готовы к бою, и на этот раз их было по–настоящему много. Пока усталое войско, волоча ноги из последних сил, ставило лагерь, Валерий стоял на песчаной дюне, и смотрел на болото вдали. Там, по его краю, шла дорога, по которой они в начале лета добирались в эти леса. Вроде немного времени прошло, три с половиной месяца, а сколько событий. Из темноты сквозь ряды охраны подошли разведчики. Валерий узнал одного, позвал.

— Что там?

— Германцы, трибун. Много. Я столько никогда не видел, только и это не все. Я послушал разговоры у костров, еще кого‑то ждут. Так что к утру их будет больше.

Буховцев кивнул, разрешая легионеру удалиться. Завтра им всем предстоял тяжелый день, он и сам чувствовал разлившуюся в окрестностях величайшую опасность. Немного позже к нему подошел Цедиций с центурионами из восемнадцатого. Тоже долго смотрел на усыпанные огнями костров, холмы.

— Сможем пройти? — обратился к нему Валерий.

— Боюсь, что нам будут непросто, Марк. Завтра увидим — он посмотрел в ночное небо — утром будет дождь.