— Не тянет, трибун — рассмеялся новоявленный центурион.

— Что скажешь, хорошо идем?

— Лучше здесь не будет. Дальше легче, там поляны есть. Только не знаю, дойдем ли сегодня.

— А другая дорога есть?

— Есть и другие дороги. По холмам. Они лучше, но не для нас. Легионы и обоз там не пройдут.

Валерий кивнул.

— Что разведка говорит?

— Тут германцы кругом, в лесу и на холмах, их Арминий послал. Так что особо разведывать нечего.

Буховцев насторожился.

— Много их?

— Нет. Смотрят тропы, показывают, где пройти лучше. Если не они, мы бы еще медленнее плелись. Говорят, как начнем лагерь ставить, вождь за другими германцами пойдет, так что дальше сами.

Валерий помолчал немного, предупредил.

— Центурион, пусть разведку ведут постоянно и за германцами присматривают. Не доверяю я германцам.

Квинт отсалютовал и пошел догонять начало колонны. Вскоре небо прояснилось, но ближе к вечеру опять заморосил мелкий дождь, спускаясь на землю густой сырой взвесью. Пришли гонцы из головы и хвоста колонны, а вместе с ними прискакал Ахилл Филаид.

— Семнадцатый отстал, из‑за обоза — Ахилл был хмур. После происшествия с Альгильдой, Сегест спрятал Туснельду в неизвестном месте, и увидеться с ней Филаид не смог. С тех пор пребывал в самом скверном настроении.

— Насколько отстал?

— Если сейчас встанем на лагерь, будут до ночи подтягиваться.

— Восемнадцатый тоже еле ползет — доложился гонец из головы колонны.

Валерий с Ахиллом переглянулись и поняли друг друга с полуслова. Все очень похоже на то, что история развивается по проложенному руслу.

Через некоторое время восемнадцатый легион остановился лагерем на небольшой поляне на краю пологого, уходящего к горному кряжу, холма, рядом с обширной топью. Когда на поляну подтянулся девятнадцатый, легионеры восемнадцатого уже копали ров, а посреди сырой, полегшей травы небольшой крепостицей возвышался преторий с палаткой наместника. Девятнадцатый включился в лагерные работы, а вскоре подошел обоз и запрудил поляну повозками. Мужчины, женщины и дети устраивались на краю, около болота, отгородившись от лагеря валежником и повозками. От всех этих перемещений гвалт стол невообразимый. Даже зычные крики центурионов тонули в лошадином ржании и человеческом гомоне. Установку лагеря заканчивали при свете костров и при помощи подошедшего семнадцатого легиона. Места на поляне оказалось мало, и лагерные стены перенесли на вырубленную для вала лесную делянку. К отбою все вымотались и валились с ног. Буховцев тоже держался из последних сил, но все же после назначения караулов, перед сном, зашел в палатку Цедиция.