Легионер кивнул, потом к удивлению Буховцева коротко свистнул в висевший на шее свисток, и через пять минут около храма показалось отделение таких же седоватых крепышей. Подошедшие были одеты похоже, однако шлемы у них были на головах, а щиты они держали в руках. В общем, ребята были вооружены. Увидев Сотера, командир группы улыбнулся во всю щербатую пасть.

— Салве, Диоген.

— Салве, Гней — рассмеялся Сотер. — проводи нас к Эллию.

— Пошли, поговорим по дороге.

Они отправились дальше по таким домашним улицам Томы. Впереди легионеры, за ними командир отряда, Диоген и Валерий, дальше их сопровождающие, и всю процессию тоже замыкали легионеры. Все это напоминало конвой, но видимо почетный.

Дом Секста Эллия находился напротив старой крепости, ближе к центру города. Видимо, именно здесь были казармы местного гарнизона. По дороге Буховцев вслушивался в беседу командира отряда Гнея и Диогена Сотера, и с удовлетворением заметил, что понимает латынь так хорошо, будто беседа идет по — русски. До этого он подозревал, что Сотер не делает ему замечаний, по поводу языка лишь из за его варварского образа. Нет, он понимал латынь хорошо, и говорил грамматически правильно, хотя быстрый итальянский говорок с небольшим проглатыванием окончаний и кучей специфических слов был ему не привычен. Из беседы он узнал, что служат в городе одни ветераны вексиларии, остальных перевели ближе к Паннонии для блокады мятежников. Гней жаловался, что сил едва хватает контролировать город, на окрестные гетские степи сил уже не остается, и они туда практически не суются. В общем, когда они подошли к дому, Валерий был посвящен во все особенности жизни пограничного гарнизона.

За высокой стеной, сделанной из хорошо обработанного, и даже кое — где покрытого резьбой камня, был не дом, а настоящая вилла. С небольшим садом и приличных размеров бассейном. Пространство между домом и бассейном занимал мраморный портик, в тени которого, на мраморных скамьях, сидели двое одетых в тоги мужчин. Охрана отстала, и к портику их повел лысоватый служка. Один из сидевших, плотный мужик, с квадратным, волевым лицом поднялся навстречу Диогену, и буквально просиял.

— Диоген. Великий Юпитер, я знал, что ты прибудешь ко мне, но ждал тебя не сегодня. Ты и не представляешь как я рад. Посмотри, кто гостит у меня сейчас, волей богов и нашего божественного Августа — он указал рукой на своего, поднимающегося со скамьи, собеседника.

Тому было примерно пятьдесят лет. Рост метр семьдесят, лоб толи с залысиной, толи просто волосы уложены так, большой нос на умном лице. Одет он был не без светскости, в сравнении со своим собеседником. Диоген также по–светски улыбнулся и кивнул.

— Меня зовут Диоген Сотер, а имя Публия Овидия известно далеко за пределами Италии.

Собеседник немного растерянно наклонил голову, прижимая к груди правую руку, а Валерий сглотнул слюну. Публий Овидий Назо — вот те на. В течение полугода Буховцеву волей, неволей приходилось учить его стихи, и он считал, что стихи были неплохие. Переместиться в прошлое, и не прожив там и пары недель, встретить Овидия. Чего, а этого, Валерий точно не ожидал.

— Ты знал меня господин? — спросил Овидий Диогена.

— Я видел тебя однажды, в Риме, но не думаю, что ты помнишь — он снова обратился к первому собеседнику, который как понял Валерий, был Секстом Эллием — ты удивил меня Эллий, а теперь я, возможно, удивлю тебя. Помнишь, в прошлом году я говорил тебе, что собираюсь вернуть божественному Августу наследника одного древнего рода. Он перед тобой. Марк Валерий Корвус.

Буховцев, как было принято, прижал руку к сердцу и коротко поклонился.

— Вот уж воистину день встреч. Это надо отметить. Я распоряжусь накрыть стол, и мы побеседуем, надеюсь, ты не торопишься.

— Нет, Секст, мы здесь ночуем. Я сейчас, отправлю людей на корабль. Сам знаешь, у меня всегда что‑то найдется к столу.

— Давай, мы ждем. Пойдем Марк, я покажу дом. Знаешь, отсюда чудесно выглядит пристань и город.

Они углубились в полутемные комнаты жилища Секста Эллия. Хозяин водил их с Овидием из одного помещения в другое, попутно давая описания каждой комнаты. Валерий шел за Эллием, внимательно слушал, поддакивал его рассказам, задавал к месту вопросы. Все это напоминало путешествие по дому Леонида, но римлянин был более практичен. Показывая комнату, рассказывал и о вещах которые в ней находятся, многие из них были, по его мнению, весьма примечательны. Дом, как понял Буховцев, был типично греческим. Вот здесь, помещения гинекоя, отмеченные мозаикой по полу. Туда они не пошли, и кто там живет, Валерий так и не узнал. Несколько комнат были устроены в италийском стиле. Небольшой атриум и примыкавшие к нему помещения триклиния. От остальной части дома они отличались строгой архитектурой и тем, что были построены недавно. Сквозь двери было видно, что атриум выходит в сад. Облитые закатным Солнцем, деревья колыхались на ветру, а комнаты наполнял сладковатый аромат. Они поднялись по широкой деревянной лестнице на второй этаж. Овидий где‑то отстал по дороге, видимо это была не первая его экскурсия по дому, он уже выказал уважение к хозяину и предпочитал держаться в тени.

На втором этаже была небольшая терраса, огороженная каменным парапетом, и отсюда было видно, что дом стоит на окраине холма, за ним ниже располагался целый квартал строений постепенно спускающихся к городской стене. Море и пристань отсюда действительно были как на ладони. У пристани среди прочих покачивался и их корабль, и еще пара не спеша, плыли в сторону города. Черные силуэты кораблей четко выделялись на темно–синем фоне моря.

— Действительно, чудесный вид — подтвердил Буховцев — но пристань и так полна кораблей, поместятся ли там еще и эти.