Я высовываю ноги из-под груды одеял на кровати. Наверху отопления нет, и стены блестят от сконденсировавшейся на них влаги. Я быстро натягиваю тренировочные брюки и спортивный свитер, не вытаскивая волосы из-под воротника, и шлепаю вниз. От холода плитки на полу захватывает дыхание, и я быстро натягиваю кроссовки, после чего отодвигаю засов, чтобы открыть входную дверь. Я всегда вставала рано, с восходом солнца, чтобы работать в студии. Без работы я чувствую себя потерянной, как будто топчусь на месте в поисках своего нового «я».
Летом, думаю, тут будут туристы. Не в это время и, наверное, не так далеко от моря, как мой коттедж, но на пляже — определенно будут. Однако пока что все здесь мое, и это утешает. Тусклое зимнее солнце пробивается из-за верхушки утеса, и тропинка, бегущая вокруг залива, отмечена ледяным блеском гальки. Я начинаю бежать, оставляя за собой облачка влажного тумана. В Бристоле я никогда не бегала трусцой, но тут заставляю себя пробегать по нескольку миль.
Я вхожу в ритм с биением сердца и размеренно бегу в сторону моря. Мои кроссовки топают по каменистому грунту, но благодаря ежедневным пробежкам двигаюсь я уверенно и не спотыкаюсь. Ведущая к берегу дорога знакома мне настолько хорошо, что я могла бы пройти по ней даже вслепую, и я, спрыгнув вниз, через последние несколько футов тропы оказываюсь наконец на влажном песке пляжа. Держась поближе к скале, я медленно бегу вдоль залива, пока каменная стена не подталкивает меня вплотную к воде.
Сейчас отлив, и море отошло, оставив за собой полоску мусора и плáвника, которая напоминает линию в ванне, когда из нее спустили грязную воду. Свернув от скал, я ускоряюсь и бегу по обнажившемуся морскому дну, чувствуя, как намокают ноги в песке. Нагнув голову под обжигающим ветром, я убегаю от прилива и во весь опор мчусь вдоль берега. Легкие начинают гореть, а в ушах громко стучит кровь. Когда я подбегаю к краю песка, надо мной нависает следующий утес, но вместо того, чтобы притормозить, я ускоряюсь. Ветер хлещет волосами мне по лицу, и я мотаю головой, чтобы отбросить их назад. Я еще разгоняюсь, но за долю секунды до того, как врезаться в ожидающую меня скалу, выставляю руки и бьюсь ладонями о холодный камень. Я жива. Я окончательно проснулась. Ночной кошмар позади.
Адреналин постепенно рассасывается, и я, начиная дрожать, возвращаюсь обратно, туда, откуда пришла. Мокрый песок уже поглотил отпечатки моих ног, оставленные во время спринта между скалами. Мне попадается обломок ветки, я поднимаю его и очерчиваю круг вокруг себя. Но еще до того, как я отрываю деревяшку от земли, жидкий песок смыкается за ней, не оставляя следа. Разочарованная, я отхожу на несколько шагов дальше от моря и черчу еще один круг. Получается уже лучше. Внезапно мне хочется написать на песке свое имя, как ребенку, приехавшему к морю с родителями, и я улыбаюсь этой детской причуде. Палка у меня тяжелая и скользкая, но я все же вырисовываю все буквы, а потом отхожу назад, чтобы полюбоваться своей работой. Мне кажется странным увидеть собственное имя таким бесстыдно обнаженным. Я столько времени оставалась невидимой, что уже не знаю, кто я теперь. Скульптор, который ничего не лепит. Мать без ребенка. Но буквы эти очень даже видимые. Они кричат, и они достаточно большие, чтобы их можно было рассмотреть с вершины прибрежной скалы. Я ощущаю трепет от страха и возбуждения. Я иду на риск, но это приятное чувство.
На вершине скалы стоит невпечатляющее ограждение, которое должно предостерегать путников от того, чтобы слишком близко подходить к растрескавшемуся краю обрыва. Я игнорирую предупреждающую табличку и, переступив через проволоку, оказываюсь в считаных дюймах от пропасти. По мере того как поднимается солнце, полоска песка из серой становится золотистой, а мое имя красуется посредине пляжа — я еще успеваю увидеть его сверху, прежде чем оно исчезнет.
Нужно сфотографировать эту картину, пока прилив не поглотил надпись, решаю я, чтобы увековечить момент, когда я ощущала себя полной отваги. Поэтому я бегу в коттедж за своей камерой. Бежать мне легче, и я вдруг понимаю, что это происходит потому, что я бегу
Первая фотография не удалась. Рамки кадра выбраны неправильно — буквы слишком далеко от берега. Я отбегаю по пляжу, покрывая именами людей из моего прошлого гладкую полоску мокрого песка за собой, который вскоре поглощает их. Другие надписи я делаю дальше от воды: это имена персонажей книг, которые я читала в детстве или которые просто понравились мне из-за содержащихся в них звукосочетаний. Затем я вытаскиваю фотоаппарат и, склонившись к песку, начинаю играть с углами обзора, сочетая написанные мною слова сначала с прибоем, потом со скалами, а затем с яркой синевой неба. В конце я взбираюсь на вершину скалы, чтобы сделать последние снимки, необоснованно рискованно балансируя на краю и умышленно пренебрегая приступом страха, который это занятие у меня вызывает. Берег внизу покрыт надписями разных размеров, которые напоминают бессвязные каракули сумасшедшего, но я уже вижу, как начавшийся прилив слизывает отдельные буквы, дюйм за дюймом наползая на песок пляжа. К вечеру, когда вновь наступит отлив, песок снова будет чист, и я смогу начать все сначала.
Я понятия не имею, который теперь час, но солнце стоит высоко и у меня в фотоаппарате теперь не меньше сотни снимков. Моя одежда перепачкана мокрым песком, а когда я прикасаюсь к волосам, они на ощупь жесткие от соли. Перчаток у меня нет, и заледеневшие пальцы ноют от холода. Сейчас я вернусь домой и приму горячую ванну, после чего перегружу фотографии на свой ноутбук и посмотрю, есть ли среди них что-нибудь стоящее. Я ощущаю прилив энергии: впервые со времени аварии мой день имеет какую-то цель.
Я направляюсь в сторону коттеджа, но, дойдя до развилки тропы, в нерешительности останавливаюсь. Воображение рисует мне Бетан в парке трейлеров и то, как она напоминает мне мою сестру. Я испытываю укол тоски по дому и, прежде чем успеваю передумать, сворачиваю на тропинку в сторону парка трейлеров. Какую причину прихода мне назвать в магазине? Денег со мной нет, так что я не могу сделать вид, что пришла за хлебом или молоком. Думаю, я могла бы задать какой-нибудь вопрос, но мучительно стараюсь придумать что-то более правдоподобное. С чем бы я ни явилась к Бетан, та все равно поймет, что это просто отговорка. И найдет это умилительным.
Не успеваю я пройти и сотни ярдов, как моя решимость постепенно улетучивается, и, дойдя до парка трейлеров, я останавливаюсь. Я бросаю взгляд на магазинчик и вижу в окне какую-то фигуру. Я не знаю, Бетан это или нет, но не собираюсь это выяснять. Я просто разворачиваюсь и бегу обратно в свой коттедж.
Добежав до Блаен Седи, я вытаскиваю из кармана ключ, но, положив руку на дверь, вдруг чувствую, что она не заперта. Дверь старая, и механизм замка ненадежен: Йестин показал мне, как надо притягивать дверь к себе и под каким углом вставлять ключ, чтобы замок сработал, но иногда на эти попытки у меня уходит по десять минут. Он оставил номер своего мобильного, не зная, что свой телефон я выбросила. В коттедж протянут телефонный провод, но самого аппарата нет, так что мне придется идти в Пенфач и искать там телефонную будку, чтобы попросить его починить этот замок.
Я нахожусь в доме всего несколько минут, когда в дверь стучат.
— Дженна? Это Бетан.
Я рассматриваю вариант того, чтобы затаиться, но любопытство берет верх, и, испытывая порыв возбуждения, я открываю дверь. Хотя я сама хотела сбежать, я чувствую себя одинокой здесь, в Пенфаче.
— Я принесла тебе пирога.
Она приподнимает блюдо, накрытое посудным полотенцем, и заходит, не дожидаясь приглашения. Блюдо она ставит в кухне рядом с плитой.
— Спасибо.
Я ищу тему для разговора ни о чем, но Бетан только улыбается. Она снимает свое тяжелое шерстяное пальто, и это подталкивает меня к действию.
— Хочешь чаю?