Придурковатая улыбка, прицепившаяся к моему лицу, мгновенно слетает, а «Зверюга» больше не кажется милым.

«Хорошо. Давай подумаем, как обменяться папками безопасно, но без личной встречи»

Удаляю текст…

Потому что все-таки я бы встретился с ней. Обязательно лично. Как минимум, чтобы извиниться. И заодно еще разок взглянуть на нее. Убедиться, что Рапунцель действительно существует. Настоящая, из плоти и крови, а не плод моего прибитого мультиками и возбужденного воображения.

«Я хочу…»

Отличное начало! И чего я хочу? А главное – как далеко пошлет меня принцесса после письма с таким началом.

А у меня всего лишь одна попытка! Нет ни дополнительных жизней, ни читов, ни сохраненок, как в Ромкиных компьютерных играх. На первый взгляд, моя задача простая: как только Алена включит телефон, она должна получить адекватное предложение, от которого не сможет отказаться. Но я так и не придумал его.

Сжимаю телефон, чуть ли не заревев от ярости и безысходности. Не понимаю, почему так помешался на гребаной Рапунцель. Мне надо контракт вернуть, а не послания ей сочинять.

Бью в дверь кулаком, открывая ее таким грубым способом. Не здороваясь, прохожу в кабинет и падаю в кресло, вальяжно развалившись в нем.

– Простите, что без стука, Валентин Эрнестович, – выплевываю с сарказмом. – Девчонку нашли?

Устремляю взгляд на багрового Валевского, который вскочил с места и выпрямился, сложив руки по швам, как школьник, которого вызвали к доске. И, судя по растерянному лицу, к уроку он не готов. Черт!

– Вот все, что от нее осталось, – мямлит он и кивает за мою спину.

– Что? – оторвавшись от спинки кресла, напряженно оборачиваюсь. Пусть только попробуют сказать, что они что-то сделали с моей неуловимой мстительницей! Я же буквально недавно – этой ночью – с ней переписывался.

– Во-от, – блеет верный паж Валевского и по совместительству надоедливый кастинг-менеджер этого модного публичного дома. Протягивает мне какой-то сверток.

Смотрю на его дрожащие руки, забираю скомканный кашемир, от которого приятно пахнет. По-женски нежно, но при этом с легкой кислинкой. Я не запоминаю ароматы, не узнаю их. Меня или притягивает, или тошнит. Конкретно этот… я бы съел.

– И что это? – хмуро бросаю, а сам разворачиваю плотную ткань, расправляю, встряхивая.

– Пальто ее, – поясняет Валевский, судорожно потирая шею. – Единственное, которое в гардеробной осталось.

Рассматриваю вещь, представляя ее на Рапунцель. Симпатично.

– Нашли в карманах что-нибудь? – уточняю, а эти два пингвина клювами щелкают, не зная, что ответить. – Ясно, – вздыхаю и сам начинаю «обыск». Представляю, как Алена была бы недовольна. Но сама виновата – нечего голяком сбегать и свои вещи кидать где попало.

Вытряхиваю содержимое карманов на рабочий стол Валевского. Перебираю женский хлам.