Что если она по просьбе Валевского меня ищет? Ему же приказали меня «на ковер» привести.

С другой стороны, откуда им знать, что «диснеевская принцесса» Рапунцель, которую выбрал спонсор для своей ширинки, и студентка Алена Туманова, чье портфолио завалялось у них среди сотен других, – это одно лицо?

Слишком сложно. Чересчур невероятное совпадение.

Но проверять я, пожалуй, не буду. И не пойду ни на какое собеседование. У меня аллергия на это слово!

– Я подумаю, – прячу записку в сумку. С тоской поглядываю на скомканную бумажку и застегиваю молнию.

– О чем тут думать? – обнимает меня Лера, пытаясь поддержать. – Это ведь мечта твоя. Не бойся ничего, дерзай! Если что, мы все поможем, – чмокает в щеку на прощание. – Даже твой вредный старый брат Алик, – несмотря на колкую фразу, произносит ее с любовью.

И оглядывается на застывшего в дверях мужа, будто почувствовав его присутствие.

– О чем речь? – хмурится он, подтверждая ее слова. И, осознав, что с ним тайнами делиться мы не намерены, недовольно покашливает. – Алена, можешь вызывать Васю в любое время. Если нужно поехать куда-то или проблемы какие возникнут. Я предупрежу его, – деловито заявляет, ведь понятия не имеет, что Вася и так негласно приставлен ко мне с первого дня. И об этом позаботилась Лера. У них в семье всегда так: Алик – и голова, и мышцы, и кулак, а она – сердце, которое питает все это жизнью.

Сдерживаясь из последних сил, проглатываю ехидный смешок – и благодарно киваю брату. С трудом сохраняя серьезное, каменное выражение лица, прощаюсь с родственниками и бегу под дождем к Васе, который тут же распахивает передо мной дверь машины. Надеюсь, он не выдал себя перед хозяином. А если так, Леся быстро замнет проблему и сгладит углы.

И пока она дома утихомиривает мужа, я спустя полчаса нервно мечусь по комнате общежития. Сжимаю в руке проклятый листок.

– Да что такое, Алена, – не выдерживает Кристина и, пользуясь моим замешательством, вырывает бумажку. – Ого, Сокульская. Не поняла, – окидывает меня сочувственным взглядом. Она по-прежнему думает, что меня обесчестили на том собеседовании. Впрочем, такой исход меня и ждал. – Тебе работу предлагают? Спонсор словечко замолвил? Так, получается, не зря все! – довольно хлопает в ладоши.

И как по волшебству я в ее глазах из жертвы насилия превращаюсь в протеже спонсора, которой подвернулась редкая удача. Но я ликования соседки не разделяю.

– Нет, он не при чем. Сокульская все-таки мое портфолио посмотрела. Помнишь, я говорила, что отправила в "Вуаль", – забираю записку из ослабевших пальцев.

– А-а-а, – разочарованно тянет Кристина и, потеряв интерес, падает на кровать, зарываясь в телефоне. – Она откажет тебе при встрече. Максимум – предложит эскизы перекупить. Ты слишком красивая для дизайнера и не нужна ей под боком.

«Зато Валевский и кастинг-менеджер при встрече узнают во мне Рапунцель. Им-то я как раз очень нужна. Чтобы спонсора задобрить», – проносится в мыслях. И я холодею.

– Я и не пойду, – вздохнув, выбрасываю листок, однако время собеседования я и так запомнила.

Следую примеру Кристины и, забравшись под одеяло, включаю телефон. С замиранием сердца жду оповещения о непринятых вызовах. Автоматной очередью прилетают уведомления с незнакомого номера, по последним цифрам которого я узнаю контакт Сокульской, оставленный на выброшенном листке. Не обманула – действительно не смогла дозвониться.

И стоит лишь сомнениям в моей душе поднять свои буйные головы, как их тут же сносит с плеч ударной волной следующих оповещений. С номера, сохраненного под именем «Зверюга».

От него пропущенных столько, что у меня перегревается трубка. Они не прекращают прибывать с грозным пиликаньем.

Вдруг осознаю, что в этот же момент где-то там, на другом конце провода, такой же стопкой уведомлений прибило… зверюгу! И теперь, посреди ночи, он точно не пропустит радостную весть, что «абонент снова на связи».