– Нет, подожди, малышка, – шепчу в затылок. Наклоняюсь, невесомо целую в шею и продолжаю говорить на ухо: – Прости, ты неправильно меня поняла. Ну, стой, – захлопываю капкан, обвив ее талию, чтобы не смогла вырваться. Иду вместе с ней в гостиную. – Ты явилась ко мне в таком виде. Я предполагал худшее. Представь, какие мысли были в моей башке?

Подвожу ее к зеркалу. Она некоторое время изучает свое отражение. Недоуменно, будто сама себя не узнает. Морщится, краснеет. Шмыгает носом, поднимает взгляд на меня и зажмуривается. Отворачивается от зеркала, вновь ныряя в мои объятия. Словно прячется.

– Моя красавица, – поглаживаю ее по плечам, провожу пальцами по шее. Вверх по собранным волосам, касаюсь пучка. Освобождаю мокрые, затемненные какой-то ерундой волосы. Пачкаю в размытой краске руку, но мне плевать.

Все равно красавица!

– У-у, – недоверчиво мычит.

– Что касается Валевского, – импульсивно сгребаю ее локоны в ладонь. – Я подозревал, что он говнюк. Но теперь… Он не жилец, принцесса. За каждую твою слезинку ответит.

Алена смотрит на меня с надеждой и непривычной преданностью. Едва заметно улыбается, но потом, опомнившись, активно мотает головой.

– Не надо. Я сама виновата, – мокрые волосы липнут к ее лицу. Бережно убираю их, поглаживая контур и спуская к подбородку. – Я глупая и ни на что не способна.

Заключаю ледяные щеки в ладони, стираю слезы и тушь большими пальцами. Целую покрасневший носик.

– Неправда, – спорю строго и смотрю на нее с укором. – Ты талант. Не вини себя за то, что напоролась на подлого гада.

Пожимает подрагивающими плечами, трясется как в лихорадке, стучит зубами. Скидываю с нее промокшее пальто, и оно тяжело падает к нашим ногам.

– Можно я переночую у тебя? – тихонько, неуверенно шепчет принцесса. – Рано утром такси возьму и сразу уеду.

Я же могу думать лишь о том, что она вся продрогла. И может заболеть.

Убийство Валевского немного откладывается. Первым делом надо позаботиться об Алене.

– Нет, – чеканю недовольно, а сам поднимаю ее на руки.

Рапунцель удивлена и растеряна. Не понимает, что я делаю и куда ее несу. Однако не боится и не сопротивляется.

– Общага в такое время закрыта. Я хотела поехать домой, но… – бубнит, уткнувшись носом мне в шею. – Как представила лицо Алика, его строгий тон и как он скажет: «Я же говорил». И передумала. Собиралась даже отправиться в клуб, напиться и забыться, – нервно хихикает. – А потом вспомнила, что не пью. И вот я тут, – смущенно умолкает.

Кажется, немного привирает. Но сегодня ей можно все. Впрочем, как и всегда.

– А я последний вариант, значит? – отвлекаю ее пустой болтовней, а сам окидываю взглядом первый этаж. На втором нельзя шуметь, а я готовлюсь к долгому разговору с Рапунцель. Пусть выплеснет все эмоции.

– Прогонишь? – сводит брови, которые и так превратились в одну сплошную из-за испорченного грима.