Мы сделали ту теплоактивную маску для волос, которую Соня украла в салоне красоты за то, что её плохо постригли и обсчитали. Обмотали волосы пакетами и полотенцами и лежим головами к батарее.
— Короче, такой бизнес-план, — начала я. Такими словами мы частенько начинаем разговоры, с тех пор как обломались наши прошлые планы. — Под Пасху строим бюджетный храм из веток. Туда набивается народ. Нанимаем актёров на роль священника. Собираем с людей деньги: крестим, венчаем, отпускаем грехи — профит.
Соня кивает:
— На Пасху точно окупится.
— Нет, правда. Почему я не могу так сделать, а кто-то может?
Она пожала плечами — я поняла это по звуку шуршащего пакета.
— Поеду завтра на второе собеседование, — говорю. — А прикинь, меня возьмут? Буду продвигать в интернете эту контору. Покупать рекламу у всяких пабликов типа «Родина Царь Православие».
— Такие существуют? — удивилась Соня.
— Да, я уже видела несколько. И за рекламу они просят немало, как будто сам царь будет её выкладывать.
— А что, если… — потянула Соня, — нам сделать паблик? Заработаем денег.
— Про царя?
— Нет. Ты ведь будешь лазить в этой своей конторе, а она, между прочим, одна из самых крупных, я посмотрела. Наверняка там полно говна всплывёт. Интересный контент. Мы будем выгодно отличаться от других пабликов.
— То есть ты мне предлагаешь на работе продвигать бренд, а после работы его задвигать?
— Чёрный пиар — тоже пиар, — попыталась оправдаться Соня.
— Ладно, — говорю, — меня ещё никуда не взяли. Но мне больше нравится идея с храмом.
На следующее утро я снова проснулась с похмелья — «Столичной» осталось полбутылки, нужно было что-то с этим сделать. Поэтому мы снова «дали рок». Снова с Никитой. Никита уехал в универ чуть ли не в семь утра. Я встала позже, меня немного штормило и мутило. Приготовила завтрак для Сони и поехала в Мытищи на электричке. Зачем я делаю завтрак для Сони, если она и сама может? Тут просто так не расскажешь, нужно лирическое отступление. Два года назад в Питере, когда мне было двадцать два, мы с друзьями поехали на Ладожское озеро, и с нами была Соня. Обычная девушка, которая в профиль похожа на Ахматову. Она мне сразу понравилась. Если бы мне было тогда что отдавать, я бы всё отдала, чтобы дружить с ней. Но отдать было нечего: всё, что у меня было, — это съёмная квартира, кеды «конверсы», стоптанные под плоскостопие, пачка сигарет и мои вечные панические атаки. Она плавала и играла в пляжный волейбол, такая красивая в чёрном купальнике, а я нырнула прямо в шортах, футболке и вернулась на берег. Зачем я на неё смотрю? Я стою на берегу, слежу за ней, думаю: «Какая же ты красивая» — и боюсь о чём-то говорить. Мокрая одежда аплодирует мне на ветру. Аплодирует моей смелости и браваде.
Соня дружила с ребятами из коммуны на Лиговском, где стены расписаны стихами и лозунгами. Акционисты, медиа-художники, активисты, социологи, философы. Поэты, которых вы никогда не узнаете, пока ваши внуки не станут учить их стихи на уроках литературы. Вот увидите, станут. А вы им будете помогать, потому что это, так скажем, не самые лёгкие для заучивания стихи. Ребята из коммуны участвовали во всей этой околополитической штуке: митинги, акции, хеппенинги, перформансы, монстрации. Эти люди, о которых вы, может быть, слышали, но, скорее всего, они имеют полное право поприветствовать вас главным лозунгом оппозиции, фразой, которую придумал один из них: «ВЫ НАС ДАЖЕ НЕ ПРЕДСТАВЛЯЕТЕ».
В общем, Соня была из мира, который был настолько же мне интересен, насколько незнаком. За два года я хорошо узнала её, мы подружились, вместе ходили на открытые лекции, в бассейн и на концерты. Я никогда так близко ни с кем не дружила. Мы гуляли все белые ночи: заходили в клубы на Думской и Лиговском, где дешёвый коктейль «Куба либре» и на входе вешают на руку бумажный браслет, знакомились с иностранцами и нашими, играли в кикер, давали рок. Утром засыпали у неё на Маяковского, где сладко пахло корицей, мы, по локоть в этих бумажных браслетах.
Когда Соня сказала: «Знаешь, я переезжаю в Москву учиться», — я ответила: «Да? Мне тоже туда нужно», — и судорожно стала придумывать зачем. «А в Москве такая же валюта, как по всей России?» «Да, — ответила она. — Только курс четыре к одному». Я предложила: «Давай будем жить вместе, и тебе не нужно будет много платить за съёмную квартиру. А я наконец-то буду учиться в Литературном институте. Давно хотела». Я очень люблю Соню. Так и случилось.
Теперь я в Москве, еду на электричке в Мытищи и незаметно возвращаюсь к основной линии повествования, где описываю, как устраиваюсь в православный интернет-магазин. Я на проходной советского завода. Охранник взял мой пропуск: