— Не помнишь? Правда? Ладно. Суть в том, что вот, времена инквизиции. И тут появляется Иисус. Не второе пришествие, а просто пришёл. Он идёт, под его ногами распускаются цветы, слепые прозревают, мёртвые оживают. Что делает Великий Инквизитор? Он приказывает его взять и посадить в тюрьму. И тут случается диалог, один из самых крутых в мировой литературе. Вернее, монолог. Инквизитор спрашивает: «Зачем ты пришёл нам мешать?»
Тут Никита делает паузу, чтобы прибавить значимости.
— Инквизитор говорит: «Зачем ты пришёл? Мы в тебе больше не нуждаемся. Мы сделали людей счастливыми. У нас есть Чудо, Тайна» и ещё что-то. Что же там было… Ладно, не важно… Авторитет! Да, Чудо, Тайна и Авторитет. «Ты отверг их, когда Злой Дух искушал тебя в пустыне, но мы не побрезговали». Помните момент, когда Дух говорит Иисусу: «Ты идёшь к людям с обещанием какой-то свободы, которую они не поймут. Возьми лучше камни и преврати их в хлеба, тогда за тобой пойдут люди». Помните?
Я киваю.
— «Или спрыгни с вершины храма. Люди увидят, что ты остался живым, поверят, что ты сын Божий, и пойдут за тобой». Но Иисус не хотел подкупать людей чудом, он оставил им свободу выбора. Тогда Дух такой предложил ему взять меч Кесаря и стать царём, но Иисус отверг и его, потому что хотел равенства, а не преклонения, вот. И потом Инквизитор признаётся, что все эти дары Церковь взяла себе. Они заставили людей поверить в чудо, они признали свою власть и не спрашивают с голодного человека добродетелей.
Так Никита минут пять вольно пересказывает Достоевского. В пылу беседы он снимает свитер и случайно стягивает футболку, показав симпатичный пресс. Никита застрял в свитере, и мы не спешим ему помогать, смотрим на него, потом друг на друга и улыбаемся, как непойманные извращенки. Как девушки, у которых полгода были лишь безрезультатная учёба и низкооплачиваемая работа. Когда Никита выпутывается и спрашивает, в чём дело, мы обе хихикаем и отводим глаза.
Вернёмся к разговору про церковь. Мне мысли Никиты нравятся, я говорю:
— Мне нравятся твои мысли. Что ты скажешь про нашу церковь? Она ведь… совсем не про то.
— РПЦ? Я думаю, это не та церковь, которая нужна людям.
— Почему?
— Зарабатывают на всякой ерунде, занимаются не пойми чем, власть поддерживают, «Пусси Райот» сажают. Это если вкратце.
— Понятно. Знаешь, в детстве я читала Библию с картинками, такая голубая… у вас, наверное, тоже такая была…
— Ага.
— Я любила её читать, там много классных сюжетов. Ну, так вот, для меня это была книга про волшебного Бога и волшебного парня, который творит чудеса и неясно выражается на устаревшем языке. Постарше я прочла «Евангелие для детей» Льва Толстого и поняла, какие крутые идеи излагал Иисус. И ещё кое-что поняла. Что с нулевого года ничего не изменилось. Всё те же фарисеи совершают свои ритуалы, но уже под крестом Иисуса — великого мыслителя и философа. Такой селебрити-маркетинг. Нельзя было просто так взять и… взять Иисуса себе на вооружение. Как Чебурашку для олимпиады. Я всегда думала, что лучше бы считать Иисуса человеком, чтобы каждый мог требовать от себя того же. Но нет — никто от себя многого не требует, всем нужно чудо и успех. И люди идут в храм за чудом, за огнём с неба. А каждая церковная лавка — это лавка чудес.
Мы с Никитой посмотрели друг на друга, и между нами проскользнуло что-то: может, взаимопонимание, может, Соня. Две бутылки вина, шутка ли. Свобода, Любовь, Достоевский, Церковь, Иисус, угу… Потом мы с Никитой полчаса спорим, оба раскраснелись. Если вы меня спросите о чём — я не помню. Хорошо, что в конце спора мы понимаем, что мнения-то у нас одинаковые. И такое бывает. Пять часов утра, о чём я думаю?
Потом меняем тему, выходим курить в подъезд и смеёмся, уже над чем-то совершенно другим. Спать ложимся все втроём. Руки поверх одеяла. Я не смотрю на часы, чтобы не расстраиваться, что так мало времени осталось поспать. Всегда так делаю.
В итоге на собеседование в восемь утра я встаю с похмелья, но в целом бодро и свежо. В метро пытаюсь вспомнить, чем вообще занимается та фирма, в которую еду. Кажется, подарки. Может, ювелирка? Ювелирные подарки. Посмотрим.
В девять ровно я была только у метро «Новокузнецкая», а навигатор говорил, что пешком ещё пятнадцать минут. Я позвонила Марии, сказала, что опоздаю. Она всё тем же мужским голосом ответила, что всё хорошо, я могу не торопиться, а то придётся ждать её — она сама ещё не на работе. Я обрадовалась, свернула не туда, потерялась, запаниковала, два раза обошла какой-то отель, успокоилась. На набережную вышла через полчаса. Там было громко от машин и Кремль виден как на ладошке, через реку и мост. Я стала под указателем навигатора, позвонила Марии. Она спросила: «Что вы видите?» Я видела золотые купола, они везде. «Вы видите колокольню?» Я видела только строительные леса. «Это и есть колокольня! Проходите внутрь». Я прошла под арку мимо строителей, которые при ближайшем рассмотрении оказались непривычно русскими. За аркой были двор, сторожевая будка со шлагбаумом, несколько дорогих автомобилей и… церковь? Да, это церковь. Перед ней ледяные фигуры: женский силуэт (высотой с меня), младенец в люльке, несколько зверей и ангелы — рождественский сюжет. Ладно. Мне, видимо, идти дальше. Вдруг я слышу со всех сторон: «Господипомилуй-господипомилуй-господипомилуй» — это ещё что такое? Мария снова звонит: «Я через десять минут освобожусь. Вы можете пока зайти в храм, погреться, там сейчас служба». Теперь я поняла, откуда звук: под крышей храма, снаружи, такие маленькие колонки, через которые транслируется служба. Вот оно как.
Предложение зайти в храм меня сильно смутило. Последний раз я была в Исаакиевском на экскурсии, но это не в счёт. Я не надевала платок. Получается, по-хорошему, последний раз я была в церкви, когда меня крестили. Мне было где-то восемь лет, я ничего не понимала и, ясное дело, не могла сказать «нет, спасибо». Я жила себе дальше со своим крещением, ничего не поделаешь, — как ветрянкой переболеть: приятного мало, обратно не вернуть, а в жизни может пригодиться…
Не так уж холодно. Всего минус 11. Пожалуй, здесь постою.