22
Двое парней сидели на лавочке в парке, откуда хорошо просматривался подъезд дома профессора Калужского. Эти двадцатидвухлетние негодяи были известны в приблатненной среде под кличками Фонарь и Черный, а в миру как Василий Шабанов и Сергей Чернов.
— Вон, видишь, — указал пальцем Фонарь. — Вон тот, что вышел. Это сын его. Значит, теперь старик в квартире один. Пошли.
Фонарь встал, Черный же словно приклеился к скамье.
— Ты чего? — обернулся Фонарь.
— Боязно, застукают в подъезде…
— Кто? — Фонарь ухмыльнулся. — Одиннадцать часов, все слиняли на работу. Мы мухой. Вещички в машину — и айда. «Москвичок» мой хоть и дряхлый, а бегает…
Шабанов безосновательно назвал видавший виды «москвич» своим — он временно реквизировал машину у деда, пока тот отлеживался в больнице после инфаркта.
Не первый месяц Фонарь и Черный промышляли квартирными грабежами. Объекты выбирали просто — где железная дверь, там есть чем поживиться. В особо, по их определению, круто навороченные квартиры ни Фонарь, ни тем более трусоватый Черный соваться не рисковали — там можно и пулю схлопотать. А вот те, что попроще, но все-таки с железной дверью…
Перед налетом Фонарь провел рекогносцировку. Представившись электриком, которому нужно проверить счетчик, он разговорился с профессором и узнал, что тот живет вдвоем с сыном и днем нередко бывает дома. Фонарь ковырялся в счетчике, а сам оценивал боковым зрением обстановку. Вскоре он понял: подходяще.
Провернуть операцию решили на следующий день.
— Да вставай ты! — Фонарь толкнул под ельника в плечо. — Идем.
Он направился к подъезду. Черный плелся за ним, поднявшись по лестнице вслед за Фонарем, позвонил в дверь.
— Кто? — послышался голос профессора.
— Вчерашний электрик, Олег Андреевич, — будничным тоном сообщил Фонарь. — Забыл у вас в счетчике одну штуку подкрутить…
— А, Саша…
Дверь распахнулась, и налетчики ворвались в квартиру.
— Тихо, — сквозь зубы процедил Фонарь, прижимая к горлу профессора лезвие ножа. — Где деньги?
Черный захлопнул за собой дверь. Профессор уставился на грабителей скорее в растерянности, чем в страхе.
— Да что вы, ребята…