Благополучно вернувшись в Москву, Костров поспешил к Левандовскому. Илья Владимирович порой консультировал приятеля, принимая его за бескорыстного коллекционера. Научная значимость привозимых Костровым вещей была невысока, поэтому Левандовский был убежден, что их перемещение в Россию, в частные руки, не противоречит законодательству обеих стран. К тому же Костров уверял, что имеет разрешение на вывоз каждого предмета и добросовестно декларирует все на таможне.

Михаилу Игнатьевичу позарез требовалось установить реальную стоимость стилета, дабы не продешевить. Любой из его знакомых коллекционеров без колебаний пошел бы на обман… И только Левандовскому, ученому до мозга костей, бесконечно далекому от коммерции, Костров мог довериться.

— Есть у меня тут одна вещица, Илья, — проговорил Костров, прихлебывая обжигающий чай. — Купил на каирском базаре, да не знаю, не переплатил ли… Взгляни!

Костров достал из внутреннего кармана стилет, завернутый в хрустящую полупрозрачную бумагу, и протянул Левандовскому. Тот осторожно развернул упаковку и ахнул:

— Боже, что за чудо! Сколько ты заплатил?

— Сорок фунтов и еще сорок пошлины на таможне.

— Тебе невероятно повезло.

— Не фальшивка?

— Что ты… Это приблизительно эпоха… Где-то после Тутмоса Первого… Я датирую стилет примерно тысяча пятисотым годом до новой эры…

Кострова не очень занимали исторические эпохи.

— Повезло, говоришь? Значит, он может стоить и дороже?

— По меньшей мере в несколько раз. Но ты ведь не собираешься его продавать?

— Я не сумасшедший.

— Удивительно, — проворчал Левандовский, разглядывая стилет со всех сторон, — как египетские власти прошляпили безусловно музейную вещь. У тебя не было проблем на границе?

— Никаких. Проштамповали, и привет.

— Тогда поделом им! Пусть не будут раззявами.

— Илья, — сказал Костров, наливая еще чашку чая, — мне хотелось бы узнать побольше об этом стилете.

— А что именно?

— Ну… Все… Всякие научные подробности… Я ведь невежда, а мне так интересно приобщиться. — Костров перекидывал мостик к единственно важному для него вопросу. — Ну, и возможный денежный эквивалент, конечно. Надо же знать, что я храню в коллекции.

— Я не могу отделаться от ощущения, — задумчиво проговорил египтолог, — что где-то уже видел похожий стилет.