Ненависть прошлась по телу горячей струёй. Судьба человека строится не только на деньгах. Пусть почувствует боль утраты.
— Завтра Оля уезжает на репетиции «Алой розы».
Александр Викторович усмехнулся и достал из нижнего ящика бутылку портвейна.
— Поздравляю, вы развязали войну с моей женой, — он разлил напиток по рюмкам, — для меня Оля оказалась потерянным ребёнком. Выпьем за её успех, — он опустошил рюмку и наполнил её снова, — сделайте из Оли звезду, но не отнимайте у меня Лизу.
На глазах старика выступили слёзы. Блаженство, мне не подвластное. Любовь не купить деньгами и эта слабость делала Александра Викторовича уязвимым. Старик всю жизнь вёл войну, целью и средством которой были деньги. И когда столкнулся с испытанием другого рода, не нашёл ничего лучше, чем купить любовь. Не получилось. И времени на исправление ошибок не осталось.
Пожелал Александру Викторовичу спокойной ночи. На крыльце достал сигарету. Охранник в будке посмотрел на меня и отвернулся. Звёздная шарада, спящий лес и тихие посвистывания за красной стеной. Старик дал понять, что не будет останавливать жену, если она начнёт мстить. В конце концов, на моё место наймут другого психолога, а расположение близкого человека не вернуть. Да и глупо винить собаку в собачьих повадках.
Глава 39
Мы с Лизой сидели за столом летнего домика и ели жаренное мясо, когда в комнату вошла Эльза с красной прямоугольной коробкой.
На коробке значилось моё имя. Вытер руки салфеткой и распечатал посылку. На дне лежала сложенная вчетверо яркая афиша «Алой розы» с Олей в главной роли.
— Уехала месяц назад, и уже звезда, — улыбнулась Лиза.
На красном фоне Оля выглядела сердцевиной огромного бутона. Герои меркли на фоне, будто маленькие букашки. Даже закрыв глаза, не представил на её месте Аню.
— Не против, если повесим на стену прихожей? Хозяйка всё равно сюда не ходит, — спросила Марта.
Мы засмеялись и приняли единогласное решение. Сходил в подвал за молотком и гвоздями. Спустя пять минут гостиную украшала яркая, высотой почти в два метра, афиша. Лиза принимала активное участие в украшении гостиной, подавая мне гвозди. Марта приготовила чай и после работы мы дружно сели за стол.
С некоторых пор наши с Лизой прогулки стали постоянными. Половину кукол я спровадил из комнаты, сославшись на их старость и непригодность. Но влияние оставшегося десятка было велико. С родителями Лиза по-прежнему почти не контактировала, и на семейных ужинах была замкнутой и неразговорчивой.
Вечером следующего дня отправился в посёлок. Прикупить одежду, да и запас туалетных принадлежностей подошёл к концу. Несмотря на плохую погоду (пошёл первый весенний дождь), отправился пешком. Подходя к посёлку, полностью промок и выругал себя за бесполезную настойчивость. Куртка капитулировала, а в ботинках плюхала вода. В одном из супермаркетов купил пару джинс и несколько футболок. Завернули в два красочных пакета. Центральную улицу перекрыла толпа митингующих. Нырнул в подворотню, чтобы не пробиваться сквозь народ. В одном из поворотов почувствовал удар по затылку металлическим предметом. Мир перед глазами поплыл. Ударился плечом об угол здания и упал в лужу. Чей-то ботинок несколько раз съездил в лицо, в руках сверкнула бритва. Изрезали одежду и предупредили, что в следующий раз изрежут лицо. Никаких требований и посланий. Пустые угрозы.
Через две минуты услышал впереди шум. Толпа выкрикивала лозунги в пользу кандидата. В голове промелькнула мысль, что скоро выборы в Государственную Думу. Угол дома находился в стороне от главной дороги. Сначала увидел разрисованные флаги, затем плакаты кандидата. Тело болело, руки не поднимались. Толпа казалась бесконечным потоком. Показался грузовик, с установленной вместо кузова платформой. Кандидат кричал о справедливости и чести, о достойном уровне жизни и моральном долге. Сквозь пелену хлещущей крови увидел лицо Миши. Это он кандидат. Он стоял с рупором на платформе. Смахнул с лица кровь и поднял дрожащую ладонь. Миша кричал о хорошей жизни, поворачивая голову налево и направо. Внезапно его взгляд остановился. Он увидел меня. На секунду голос кандидата дрогнул.
— Избавь нас от нечисти! — выкрикнул кто-то из толпы.
Дождь хлестал мои раны, смывая кровь вместе с водой в канализацию. Толпа неодобрительно загудела. Несколько человек тыкали в меня пальцами.
— Это бомжи убили актрису! Из-за них вечером по улицам страшно ходить…
Толпа бушевала, как морской прибой в прибрежной бухте, но ни один митингующий не подошёл. Люди двинулись дальше и моя рука бессильно упала в лужу.