— Что именно?
— Кепку Александра Староверова.
Ермаков опустил руки.
— Кепка? Она наверху. Это уж итог всех завоеваний. Последняя буква алфавита — «Я»…«Моему ндраву не препятствуй…» И все тут!
А если спервоначалу. С буквы «А»?… — Ермаков сделал своей большой мохнатой рукой, («медвежьей лапой» — весело мелькнуло у Игоря) вращательное движение, как бы наматывая леску на лапу И так рванул ею у самого носа Игоря, что он чуть отпрянул назад. — Что вытащили?
Откуда Силантий взялся, если все спервоначалу. Прослышав, что в столице нужны каменщики. «Люди богатеют, строятся» — объявили газетки. Первыми кинулись в столицу кто? Деревенские печники. Силанский, да Гуща чуханый. Узрели печники. Будет хорошая деньга. По их исконной профессии. ДомЫ, как они говорят, по сей день складывают, как русские печи — по кирпичику… Мы, рационализаторы, мудрим, как класть быстрее. Но кладут ли они кирпич на ребро или даже на торец, кирпич остается кирпичом.
Читай натощак политэкономию, — впадая в свойственный ему язвительный тон, заключил Ермаков. — Дедовские приемы труда влекут за собой — чему же тут удивляться? — по крайней мере, отцовские трудовые отношения, артельные отрыжки в бригаде Силантия. Их ногтями не выскребешь.
Позвонил телефон. Ермаков схватил трубку, буркнул в нее:
— Занят!. Рыбу ужу! Я же сказал: ры-бу! — И бросил трубку на рычаг. — И так: кирпичники у нас… вот они, а кирпичей — в обрез. Из замыслов дом не сложишь? Черта-с два! Мы простаиваем, как тебе известно, сорок процентов времени. Но это тоже на поверхности. А чуть глубже?!
Шурка виноват в том, что Ермаков кирпичи ему во время не подносит? Почему же Шурка должен черные сухари грызть? Ермаков-то их не грызет…
Как спасать положение?
Ермаков оттянул пальцем воротничок рубашки. И рванул «леску» едва ль не остервенело:
— Дом вытащили. Многоэтажный. С лифтами и паразитами в ливреях и без них у парадного входа, — государственный комитет СССР по труду и зарплате… Чтоб срочно преодолеть несоответствие большевистских замыслов и реальности. Комитет, прости господи, как со сталинских времен топчется с нормами, и так, «срочно» по сей день…
На поверку мы с вами, дорогой Иваныч, вытянули вовсе не дом. А что? Старую, замшелую корягу, которую и топором не возьмешь. Промашка это наша или нет? «Замшелая коряга» мудрит, делит стройки на разряды группы. Все расписано, расчерчено на графики. Графики красивые, разноцветные.
А на деле?! Куда пойдет наш Шурка? Где больше платят. Потому как не все дыры учли и зашили: в каждом ведомстве свои нормы и расценки И вот на стройках прорабы вынуждены подгонять зарплату под наивысший, по возможностям нашей бедняцкой страны, уровень. Иначе они растеряют рабочих, провалят стройку и сядут на скамью подсудимых. Ничего нам старая коряга, по сути не предложила, кроме все той же выводиловки…
— Тут я отчасти осведомлен. — заметил Игорь, оглядываясь на окно, за которым экскаваторы громоздили песочный Монблан. — Я как-то, под командой вашей замечательной Огнежки, побросал песочек…
— Уж не влюбились ли вы, Иваныч, в нашего прораба? Второй раз слышу от вас, что она замечательная. Берегитесь, господин крановщик! Кавказ дело тонкое…И вообще прошу прорабов треста «Мосстроя три» от дела не отрывать!
Оба засмеялись. Ермаков от всей души. Игорь сдержанно. С горчинкой… Управляющий тяжело, опираясь рукой о стол, поднялся, подошел к окну.
Казалось, корпуса росли в пустыне, и пустыня подступала к строительству со всех сторон, грозя его завалить желтыми и красноватыми барханами.
— Вон тот, по просьбе Замечательной побросал, красненький, — показал Игорь.