— А за что? — спросило сразу несколько голосов.
Игорь смотрел на Инякина с удивлением: «Оберегает Ермакова… От своих?»
Подсобницы заспешили одна за другой разгружать кирпич. Они проходили мимо Игоря боком, стараясь не задеть его и надвигая белые платки на самые глаза.
Игорь двинулся к своему крану вслед за Инякиным, который спешил по трапу, горбясь, с фуганком подмышкой. Серая, с аккуратными заплатами на локтях и на воротнике рубашка Инякина мелькала внизу; все более удаляясь от Игоря, — похоже, Инякин избегал оставаться с Некрасовым для разговора с глазу на глаз. «Завитушечник»? Инякин, оказывается, слывет у девчат не только мастером по деревянным завиткам, которые он ставит на перила лестниц в места изгиба. Видно, не только дерево, побывав в его руках, может стать гладким, без острых углов, кругляшом…
Ночью Игорь проснулся оттого, что словно бы наяву услышал разноголосое: «мне вывели…», «ему намазали…», «нам закрыли всего по шестнадцать рубликов», «Что мне жрать до получки?»
Перед глазами возник недостроенный корпус. Белые платочки девчат. Гомон. Слова сливались, по сути дела, в одно, которое произносилось со смирением или жалобой во всех углах стройки:
«Выводиловка!» «Выводиловка — грабиловка! — кричала Тоня. — Сколько вздумают, столько и выводят!..»
Силантий и Тихон испугались девчонок? Что ж, именно отсюда начать крошить, рвать мерзлоту? Это — поплавок?
Решил потолковать после смены с корпусным прорабом, с которым до сих пор и словом не перекинулся.
Прораба в тот день сняли…
6
Назавтра Игорь явился в трест, спросил у спешившего куда-то молодого инженера, где прораб Огнежка Акопян.
— В каталажке! — бросил тот, пробегая.
— Где?!
— В каталажке! — прокричал инженер, устремляясь вниз по лестнице. — Первая дверь направо.
Игорь Иванович зашел в узенькую, в одно окно, комнату, заставленную шкафами, на которых лежали кипы старых бумаг. С каждым шагом от двери едкий щекочущий ноздри запах книжной пыли все более уступал аромату левкоев. Левкои белели на столе, в банке из-под майонеза.
Огнежка не сводила глаз с левкоев, покачиваясь на скрипучем стуле.
Игорь заколебался: подойти к Огнежке или возвратиться? Проблемный разговор с девицей, у которой столь ярко, ну, просто вызывающе ярко накрашенные губы, прическа мужская, короткая — явно от модного парикмахера. Брючки узкие, и тут своя мода, наверное. Зеленоватая крепдешиновая кофточка с очень короткими рукавами. Но больше всего насторожили белые босоножки сверхмодного фасона, без задников. Босоножки валяются под столом. Ноги в капроновых носках покоятся на связке пожелтевших нарядов, бесцеремонно брошенных на пол. Впрочем, ноги не покоятся, они вытанцовывают что-то… «В таком наряде — на стройку? По грязищи…»
Хотел уж повернуться и уйти. Но тут заметил в углу комнаты большие рабочие ботинки в засохшней глине. Над ними вешалка. На ней курточка и белый плащ. Задержался. Кашлянул.
Огнежка порывисто оглянулась. Смуглая. Огненная молодая женщина. То ли армянка. То ли грузинка. Словом, Кавказ во всей красе..