– Нужно смотреть, куда ставишь ногу.
– Гм, – сказала Эмили.
– И возьмите с собой палку, – сказал он.
Ситуация со змеями ее не обрадовала, зато все остальные вопросы были практически решены. Спальный мешок был последним элементом в мозаике; теперь Эмили могла приступить к тестированию. Искушение перепрыгнуть через этот этап было велико, однако она раздобыла очень тревожные данные насчет потери воды из-за обильного потоотделения в пустыне, а ей не хотелось проверять правоту этих выкладок в сорока милях от ближайшего жилья и людей. Вернее, от доброжелательных людей – она основывалась на предположении, что Брокен-Хилл окружен пролами, мужчинами и женщинами, которые трудятся в пекарнях, или на автозаправках, или водят грузовики, или просто стоят на значимых перекрестках и которые при виде нее сразу же сосредоточатся, насторожатся и побегут к телефону.
Так что путешествия по пустыне не избежать. Несколько месяцев назад, когда Эмили возвращалась к Гарри, она уже пересекла ее на кроссовом мотоцикле. Сейчас, оглядываясь назад, она видела, насколько рискованной была эта затея. Но ей не терпелось поскорее добраться до него. Она спешила к нему. И это очень плохо закончилось. Ей не хотелось думать об этом. На этот раз она будет осторожна. Ей предстоит пройти пешком по пустыне тридцать миль, и никто не увидит ее, потому что то, что она затеяла, – просто невообразимо.
Как только заберет слово, она начнет новый этап своего путешествия, в округ Колумбия. Когда она доберется туда, то вырвет у Йитса сердце, точно так же, как он вырвал у нее. А что будет потом, уже не имеет значения.
Эмили провела много времени в поездах, читая словари. Она носила толстовку с капюшоном и почти не снимала капюшон, опасаясь камер. На два доллара она путешествовала целый день и нигде не задерживалась дольше, чем на несколько минут. Последний поезд отходил в два, и ей предстояло найти место для ночлега, однако в этом для нее не было ничего сложного. В прежней жизни она не раз делала это.
Иногда Эмили засыпала в поездах. Она пыталась не спать, потому что боялась проснуться и увидеть поэтов, идущих по вагону и перекрывших все выходы, однако у нее это плохо получалось: словари оказались неинтересным чтением. Так что когда Эмили чувствовала, что голова медленно склоняется к окну, за которым мелькали фабрики и поля, она не сопротивлялась.
На следующий день после того, как она заказала спальный мешок, Эмили проснулась и обнаружила, что напротив сидит мужчина и наблюдает за ней. В испуге она подскочила, с ее языка уже готовы были сорваться слова, но в последний момент она поняла, что это не Элиот. Что это самый обычный человек. Эмили тяжело опустилась на сиденье. Голова еще гудела от пережитого ужаса – так бывало всегда, когда ее вырывали из сна.
– Простите, что напугал вас, – сказал мужчина.
– Все в порядке. – Эмили постепенно приходила в себя. Мужчине было около сорока, на нем был красивый свитер и дорогие часы. Она иногда вела беседы с такими людьми, еще до школы, ради того чтобы убедить их отдать ей свои деньги.
– Много у вас книг. Словари?
Эмили кивнула.
– Вы студентка?
– Учусь жизни, – сказала она. Людям нравился такой вид остроумия. Он побуждал их раскрываться. – Читаю их ради удовольствия.
– Словари?
– Да.
– Какое тут может быть удовольствие? Просто бросает в трепет от ужаса.
– Трепетать можно и от восторга. Я узнала о значении слова «трепет» из словаря.
Он захлопал глазами.