Нет. Генри никогда бы так не поступил. Но, с другой стороны, она никогда бы не подумала, что он не скажет ни слова в знак протеста против требований Энцо.
Матильда подавила вздох, глядя, как Саймон весело щебечет, полностью поглощенный видами за окном. Он тыкал пальчиком в интересовавший его предмет, а Энцо спокойно отвечал, положив ладонь на сиденье рядом с сыном и слегка склонившись над ним, словно для подстраховки, хотя ребенок был пристегнут ремнем безопасности.
Энцо узнал о существовании Саймона меньше чем сутки назад, но уже вел себя как отец.
А Генри, хоть и был всегда добр к мальчику, за четыре года никогда не вел себя с ним по-отцовски.
На ее глазах выступили слезы, когда она вспомнила слова Энцо.
«Ему нужен отец».
Конечно, Саймон нуждался в нем. Вот почему она согласилась приехать сюда. Чтобы у ребенка был отец. Чтобы он жил с обоими родителями.
Она знала, каково это – расти без отца и матери, поэтому как ей вообще могла прийти в голову мысль о возможности оставить сына и вернуться к Генри?
Нет, ей придется остаться.
Матильда вздохнула и, глянув в окно, с удивлением заметила, что машина выезжает за черту города.
– Разве ты живешь не в Милане? – озадаченно спросила она Энцо.
– У меня здесь несколько домов. Но вы с Саймоном будете жить на моей вилле за городом. Там есть частный парк, где можно играть, – добавил он, глянув на сына.
– И бассейн? – восторженно блеснул глазами малыш.
– И бассейн.
Наконец Саймон обратил на нее внимание:
– Мамочка! Там есть бассейн! Ты разрешишь мне купаться?
Разве могла она соперничать с частным парком и бассейном? Даже в доме у Генри не было бассейна.
– Конечно, – выдавила улыбку Матильда. – Хорошо, что я захватила твои плавки.
Но ребенок уже не слышал ее, забрасывая Энцо вопросами о парке и о том, нет ли там лошадки. Или собачки, потому что он любил собачек. Может, ему разрешат завести щеночка?
С тяжелым сердцем она смотрела, как их машина въезжает в открытые кованые ворота, направляясь по аллее, усаженной с обеих сторон деревьями, к итальянской вилле из бледно-рыжего камня.