Ночь выдалась тяжелой и бессонной. Холодный расчет подсказывал бросить тело Дорабелы в ближайшем пролеске, но я счел, что у меня достаточно времени, чтобы по-человечески похоронить центуриона. Свернул с дороги в небольшой пролесок, чтобы там найти место для погребения.

В Риме поздней республики практиковали кремацию, но возможности возводить погребальный костер у меня не было.

Место для могилы нашлось между двумя деревьями. Я спешился, оставил Боливара на выпас, а сам занялся рытьем могилы. Яма вышла неглубокая, отняла много сил, но Дорабела заслуживал хотя бы того, чтобы до его тела не добрались звери. Будет правильным почтить память человека, чьим именем я собирался называться в ближайшее время. Это то малое, чем я мог Квинта отблагодарить — например, за то, что он не побрезговал говорить с вольноотпущенником, как сделали бы многие на его месте.

Зарыв тело, я трижды перекрестился и вместо креста вонзил в землю гладиус центуриона.

После сел на Боливара и погладил животное по гриве.

— Ну что, поехали, братец. Нас с тобой ждёт новая жизнь.

На душе было муторно, но нужно было двигаться вперёд. Мы вернулись на дорогу и через несколько километров (я пару раз поймал себя на мысли, что все чаще исчисляю уже это расстояние в лигах) добрались до места встречи с покупателями.

Глазам предстал ветхий домишко с прохудившейся крышей и с неухоженным клочком земли. Стойла для лошадей здесь и вовсе не нашлось. Входная дверь встречала меня надписью: non sunt sedes.

Хозяин, выходит, сообщал об отсутствии свободных мест.

Светало.

Тело ломило от усталости, глаза слипались, а в глазные яблоки будто напихали песку. Я спешился, увидев неподалеку от здания старика, кормившего осла сеном. Старик лет шестидесяти, полностью седой, с лысиной и массивным носом картошкой.

— Жри уже, что дают, скотина непутевая, — недовольно бурчал он себе под нос. — Я и не такое жрал в свое время…

При виде меня, облаченного в солдатское обмундирование, он сразу выпрямился по струнке и притворно заулыбался. Я заметил на его лбу клеймо в виде буквы F. Раб. Не повезло старику, хозяин решил пометить его, словно вещь.

— Господин, увы, но сегодня все места заняты! В паре лиг отсюда есть другая каупона, там всегда бывают…

— У меня назначена встреча, — перебил я. — Здесь.

Старик чуть прищурился, будто что-то припоминая. Естественно столик ко встрече Дорабелы и покупателя должен быть заранее зарезервирован. И моего появления здесь наверняка ждали. Я сунул руку в карман и достал оттуда монету. Вложил в ладонь старого раба. Тот при виде серебра сглотнул, заулыбался еще шире.

— Так бы и сказали, что господин желает оставить своего жеребца бедному Лакониду, — заворковал он соловьем.

— Присмотри за ним, — я постарался говорить построже, хоть мне и жаль было старика.

— К какому времени следует подать лошадку?

Думал я недолго.