Капитан понял мое желание, мы сделали разворот на сто восемьдесят градусов, и теперь уже я оказался лицом к лицу с главарем. Вовремя, тот не просто восстанавливал дыхание, а схватил в левую руку валявшийся на палубе изогнутый меч.

— А-а-а! — египтянина ничуть не смутила рокировка, и он с яростным воплем атаковал.

Блокировать такие удары кинжалом не имело смысла. Я отдавал себе отчет, что попросту не смогу удержать кинжал в руках, и тогда довершившимся движением мне снесут голову. Нырок от удара правой, рывок, и я, пользуясь тем, что противник сместил вес тела на переднюю ногу, въехал ребром ладони в его икроножную мышцу.

Ногу выбило, огромный Халидоп покачнулся, расставляя руки, а я, продолжив движение, ударил жестким стопером под колено опорной ноги. Массивная туша пирата завалилась на палубу. Халидоп кувыркнулся через спину, и распластался на досках, что твоя морская звезда. Последовал отборный мат, видимо, пират так и не понял, что произошло. Он выронил один из клинков и, поднявшись на колено и тяжело дыша, впился в меня глазами с полопавшимися капиллярами. Я попятился, снова ища спину нашего капитана, чтобы не получить неожиданный удар. Чуть не поскользнулся — кинув быстрый взгляд, я понял, что это кровь капитана, который слабел на глазах —, но удержал равновесие.

— Разворот!

Мы снова совершили рокировку, и я теперь оказался лицом к лицу с остальными пиратами.

— К мачте, — зашипел я.

Капитан, может, и не понял задумки, но предложение принял. Приставным шагом мы продвинулись к мачте, оказавшись рядом с бочками с гарумом. В ход пошла вторая бочка, которую я тотчас перевернул. Это на время задержало нападавших. Но тут из-за спины раздался глухой стон. Триерарх, лишившись последних сил, опустился на колено — и уже без сознания завалился на палубу.

Я стиснул зубы и принялся одна за другой переворачивать оставшиеся бочки с драгоценным соусом. Это задержало нападавших. Боковым зрением я видел, как главарь разбойников пришел в себя и теперь крадется ко мне со спины для новой сокрушительной атаки. А вот хрена тебе, урод! Я запрыгнул на последнюю оставшуюся стоять бочку, схватился на веревку, которой поднимали парус, и, в лучших традициях Джека Воробья, полетел на ней над головами нападавших, не давая сомкнуть вокруг меня кольцо. Задумка была простой: как с тарзанки, выпрыгнуть за борт, в море. Это был мой единственный шанс сейчас. Корабль стремительно тонул, перебить ораву морских разбойников из нескольких десятков человек не было ни малейшей возможности. Потому — за борт, в волны, а там, зацепившись за обломок доски, искать спасение…

Но примерно на половине пути веревка не выдержала, лопнула, и я, пролетая над пиратами, грохнулся прямо им на головы. Рок-звездой я отродясь не был, и ловить меня на руки никто не стал. Пираты, как перепуганные тараканы, брызнули в стороны. И я рухнул на голую палубу, больно стукнувшись о дерево… с губ сорвалось шипение, на секунду глаза заволокло непроницаемой пеленой. Я, кажется, удержал меч, не выронил, но когда картинка перед глазами прояснилась, я увидел только смотрящие на меня острия клинков пиратов и над ними — надменную рожу их гориллообразного главаря.

А потом в затылок последовал удар, судя по всему, рукоятью. Я еще слышал, как из рук на палубу с лёгким звоном выпадает мой кинжал. И отчетливо, как свершившийся и неотменяемый факт, ощутил, как сам рухнул навзничь…