Днем рождения курсов считается 19 марта 1969 года. Именно в этот день вышел приказ Председателя КГБ СССР Юрия Владимировича Андропова: во исполнение закрытого постановления Совета Министров СССР предписывалось образовать спецкурсы (школу) спецназа госбезопасности — КУОС КГБ СССР.
Базой КУОС стал так называемый Старый городок в г. Балашиха (Балашиха-2) Московской области (25-й километр Горьковского шоссе, ДорНИИ). Раньше на этой территории располагалась легендарная с довоенных времен Школа особого назначения (ШОН) НКВД СССР, созданная в 1938 году.
После нападения Германии на СССР в Балашихе готовили диверсантов для заброски на оккупированные территории.
Крестным отцом чекистского спецназа по праву считается Павел Анатольевич Судоплатов. Именно он возглавил образованное во время войны IV (партизанское) Управление НКВД, а его заместителем стал Наум Эйтингон, имевший опыт боевых действий в Испании. А ударной силой спецназа была Отдельная мотострелковая бригада особого назначения НКВД СССР (ОМСБОН), входившая в Особую группу, а затем в IV Управление во главе с Павлом Судоплатовым. Преемником ОМСБОНа стал Отдел «В» ПГУ КГБ СССР, а потом 8-й Отдел Управления «С» (нелегальная разведка) ПГУ КГБ СССР.
История КУОС началась в 1966 году с создания специального курса при Первом факультете ВКШ КГБ СССР в форме пятимесячных сборов с оперативным подчинением отделу «В». Тогда же впервые появилась аббревиатура КУОС. Полковники А. А. Арфанов и Г. И. Бояринов разрабатывали тематический план по учебным дисциплинам, а полковник Х. И. Болотов стал первым начальником КУОС в период организационного оформления.
Подготовку на курсах в основном проходили офицеры территориальных органов КГБ, назначенные в специальный резерв на особый период. Под «особым периодом» подразумевалась война. В течение семи месяцев, совершенствуя навыки разведывательной деятельности, курсанты осваивали специальную тактику, минно-подрывное дело, топографию, изучали опыт партизанской борьбы и многое другое.
Выпускники курсов могли заминировать и подорвать объект не только с помощью армейской взрывчатки, но и использовать мины собственного изготовления. Еще один важный момент — знание специальной тактики малых разведывательно-диверсионных групп в сложных условиях тыла противника. Вступая в командование такой единицей, ее командир становился инструктором-методистом по всем специальностям своего личного состава. Если требовала обстановка, он должен был обучить членов своей оперативнобоевой группы с нуля. Рядовой выпускник КУОС по заданной матрице мог подготовить разные по профилю группы и использовать их по назначению.
Все занятия на курсах проводились в условиях, приближенных к боевым, на реальных объектах, при любых погодных условиях. Курсантов учили переносить жару и холод, терпеть голод, действовать в условиях нулевой видимости. Изучались все виды стрелкового оружия, в том числе зарубежного. Во время учебных заданий курсантов поджидали разнообразные ловушки, из которых надо было выбираться. Для имитации передвижения с раненым использовалась семидесятикилограммовая кукла.
Под рукой были все необходимые материалы по изучению опыта специальных подразделений стран вероятного противника. Курсантов знакомили с методикой подготовки рейнджеров, «зеленых беретов», «морских котиков».
В обучение входила также воздушно-десантная подготовка на базе одной из дивизий ВДВ. И конечно же большое внимание уделялось психологической подготовке в условиях больших физических нагрузок.
Многие преподаватели курсов участвовали в боевых и специальных операциях. Начальник КУОС с 1969 года полковник Г. И. Бояринов погиб при штурме дворца Амина. Выпускниками КУОС были полностью укомплектованы спецотряд КГБ «Зенит», первые группы «Вымпела». В Балашихе прошли подготовку многие «альфовцы», участвовавшие в боевых операциях.
Неоценимый вклад в развитие программ КУОС внес Илья Григорьевич Старинов — легендарный диверсант XX века, преподававший в КУОС с 1966 по 1973 год.
Алексей Николаевич Ботян, спаситель Кракова, также делился с курсантами своим опытом. Он говорил о том, что «к успеху планируемых операций и минимальному количеству неизбежных, к сожалению, человеческих потерь» могла привести «только глубокая всесторонняя подготовка личного состава подразделений специального назначения с максимальным использованием российского, советского и зарубежного опыта, чем практически занимались КУОС КГБ СССР».
Ниже мы расскажем о преподавателях и руководителях КУОС, но прежде хотим отдать дань Павлу Судоплатову, которого А. Н. Ботян с уважением называл крестным отцом чекистского спецназа.
В 1993 году, еще до выхода книги «Разведка и Кремль», Судоплатов написал очерк «Стратегическая дезинформация» (операции «Монастырь» — «Березино», дело агента Макса). В нем рассказывается об уникальной операции советских чекистов во время Великой Отечественной войны. За ее успешное проведение П. А. Судоплатов и Н. И. Эйтингон были награждены орденами Суворова (редчайший случай в чекистской практике). Этот очерк Павел Анатольевич подарил Сергею Александровичу Голову, руководившему КУОС с 1983 по 1993 год, поэтому мы считаем уместным привести его здесь. Стиль очерка сохранен в авторском варианте.
«В июне 1945 года, будучи в американском плену, Гелен[8], давая показания американцам, утверждал, что германская разведка, внедрившая своего агента Макса в высшие эшелоны командования Красной армии, в течение всей войны и даже после войны сохранила важные агентурные источники информации. Тогда же Гелен заявил, что он целиком доверяет своим источникам информации в Москве, Львове и Белоруссии, которые выдержали многократную проверку на верность делу Германии в течение трех лет войны с Советским Союзом в 1942–1945 годах Гелен стремился убедить американцев, что деятельность Макса не была дезинформационной операцией советской разведки.
Органы разведки русского Генштаба и НКВД, по мнению Гелена, как он заявил на допросе американцам, не были способны вести длительную дезинформационную игру с немцами. И Гелен, и Шелленберг подчеркивали, что русские вели с ними весьма краткосрочные по длительности радиоигры и использовали передачу дезинформации в ограниченных масштабах чисто в тактических целях в период развертывания наступления Красной армии на Украине в 1944 году.
Американцы не поверили Гелену. Проведенная ими проверка убедила их в том, что Макс как источник агентурной разведки абвера в Москве, Белоруссии и Львове с февраля 1942 года по апрель 1945 года передал в Берлин несколько тысяч агентурных сообщений по радио, которые были не чем иным, как стратегической дезинформацией, попавшей на стол к Гитлеру накануне принятия ответственнейших решений по планированию военных операций на Восточном фронте.
Справедливости ради надо отметить, что ряд аналитиков из возглавляемого Геленом отдела “Иностранные армии Востока” сомневались в достоверности передаваемой Максом информации.
Конечно, в разведке нельзя не ошибаться. Порой очень хочется верить в желаемое для себя развитие событий. В действительности, как это ни горько, и могу сказать на собственном опыте, порой приходится при добывании информации и ее оценке идти, так сказать, на поводу у развития событий. Однако в деле Макса можно говорить не о какой-то отдельной неудаче, пусть даже крупной, абвера в годы войны, а об ошибочности и трагических последствиях для немецкой армии неправильной линии в целом, в попытках агентурным путем проникнуть в окружение советских ответственных военных работников… ориентируясь на один, пусть даже впечатляющий, важный источник информации. Дело в том, что на Макса работало целое направление всей немецкой разведывательной службы. Абвером, а позднее и Службой безопасности Германии были сконцентрированы имевшиеся у них агентурные возможности на ложном направлении, которое полностью контролировалось разведкой советских органов безопасности на протяжении всей войны.