— Агентов внешнего допуска. На меня спирт как снотворное действует. И пока меня не начали тискать, а потом не раздались крики: «Ты что себе, гиена тухлая, позволяешь?!» с последующим мордобоем, пытался уснуть у костра, завернувшись в чью-то попону от бычка.
Снова тишина. Её прервала возница, обернувшись к нам и показывая вперёд:
— Нас встречают.
Я выглянул из фургона, вскочив на бортик.
Там, где дорога взбиралась на холм, показался десяток колесниц, а над ними знамя — диагональные голубое и красное поля с золотой линией между ними, и на этом фоне — вставший на задние лапы чёрный грифон.
Старшая дружины сидела на коленях у ручья, отмывая лицо от крови. Эта графиня действительно не промах. А вот удар был знакомый, кажется, леди Ребекка так била. Так же хлёстко. Целой чередой в пять подряд. И говорят, дочка да Кашона училась у старой суки премудростям войны. Если так, то лучше обходить её стороной, не то перевешает на дереве, не моргнув глазом.
— Гиена клыкастая, — процедила главарка, вставая на ноги и разворачиваясь. Перед глазами тут же полыхнуло огненно-рыжим. А ещё злой нечеловеческий взгляд. Следом прилетел жёсткий удар в лицо, заставив снова рухнуть на колени и схватиться за нос.
— Ну, здравствуй, — проворковала ласковым, в полной противоположности глазам, голосом молодая женщина. Во рту мелькнули клыки, принадлежащие больше хищному зверю, чем человеку. — У тебя ночью были гости. Расскажи мне, о чём они говорили.
— Я не помню… госпожа, — быстро протараторила главарка, но девушка схватила её за косу и с силой потянула к себе, горлом на приставленный нож. Потянет ещё немного — и всё, конец.
— Вспоминай. Вспоминай.
— Слово даю, не помню! Пьяная была. Хотя они говорили, что отряд собирают в Галлипосе.
— Эх, прирезать бы тебя, да тело найдут, неладное заподозрят. Но ты рассказывай. А если пикнешь обо мне кому, найду по следу твоего дерьма.
И главарка заговорила, дав себе зарок больше никогда не появляться в этих местах.
Глава 6. Всё не по плану
— Наконец-то! — выкрикнул я, поймав измученные взгляды своих спутников, а потом нырнул внутрь. Нужно перед встречей делегации привести себя в порядок. С такими мыслями я напялил и поправил берет, вынув из походной сумки мешочек с драгоценностями, быстро нацепил перстни и замер с серьгой в руке. — Не хочешь примерить? — с лёгкой издёвкой протянул вещицу Андрею.
Тот смерил меня таким взглядом, словно я предлагал ему стрихнина. А я, подумав немного, всё же убрал серьгу в мешок. Ею можно потом кого-нибудь отблагодарить, так сказать, с барского плеча.
В завершение перекинул через плечо перевязь с трофейной полушпагой. Она считалась большим кинжалом, и потому была мужчине разрешена. Так что я вполне укладывался в этикет.
— Готово, — радостно произнёс я и сунулся к выходу, где застыл на месте, боясь пошевелиться: прямо перед моим лицом возникла морда здоровенного — килограммов сто, не меньше, — мастифа. Такой если кинется — порвёт в клочья. Широкий кожаный ошейник с заклёпками и морда в шрамах только подтверждали: не декоративный это пёсик, однако.
Пёс несколько раз нюхнул воздух и глухо зарычал, а потом вдруг завилял хвостом и высунул язык. Только глядел уже мне за спину.
— Малыш! — донёсся усталый голос Клэр. — Малыш, — повторила она, а потом придвинулась к борту и начала гладить зверюгу, словно старого друга.