Обговорив детали завтрашней встречи, супруги Шереметевы двусмысленно пожелали друг другу спокойной ночи и отправились каждый в свою постель. Ольга обняла мужнину подушку и мгновенно отключилась. А Никита, засыпая в своем доме на вершине холма, предавался эротическим фантазиям. Казалось, еще мгновение, и в его объятиях окажется любимое тело, но вместо гладких плеч жены его ладони ощутили жесткое прикосновение занозистых деревяшек.

– Достаточно, Никита! Если я положу еще, ты не сможешь подняться по лестнице. Или все уронишь. Ступени очень крутые, – сказал знакомый голос.

Обзор частично закрывала горка крупных поленьев, которую он держал перед собой и которая заканчивалась чуть выше уровня его глаз. Осторожно скосившись в сторону, Никита увидел наполовину застекленную стену подвала. Снаружи было темно и, похоже, холодно – в легкой футболке он стремительно замерзал.

– Пойдем скорее наверх, – как обычно, прочитав его мысли, засуетился Дед. – Вне всякого сомнения, голос по другую сторону дров принадлежал именно ему. – Я принесу тебе свитер. А ты пока разожги камин и пододвинь диван поближе к огню. Сразу согреешься. Дай-ка я все-таки уберу несколько штук.

Перед носом Никиты появилась крупная рука Эдварда, которая аккуратно сгребла верхние поленья. Наконец, он увидел самого старика. Тот был в клетчатой фланелевой рубашке и толстом свитере ручной вязки, на голове – глубоко надвинутая бейсболка с длинным козырьком и переплетенными буквами N и Y.

Дед полез по лестнице первым. Осторожно пробуя ногой каждую ступеньку, Никита поднимался следом. Уже у выхода на первый этаж старик его остановил.

– Подожди, я сначала заберу у тебя дрова. Береги голову, дверь низкая! Я много раз спотыкался здесь поначалу и даже падал, пока не привык.

Освободив Никиту от ноши и уже поворачиваясь к нему спиной, он многозначительно добавил:

– Поверь моему опыту, такое падение может оказаться опасной штукой!

С грохотом свалив дрова в отведенном для них месте, Дед ушел наверх, а Никита взялся исполнять его поручение.

Тяга в камине была отменная – склонившись над ним, он почувствовал мощное движение воздуха и услышал тихое завывание в дымоходе. Скаутскими навыками Никита не обладал. Печку на родительской даче и шашлычный мангал он разжигал только самым простым, «неспортивным» способом – с помощью горючей жидкости, в просторечье называемой «разжигой». В хозяйстве Деда ничего похожего не наблюдалось.

Никита положил три полена на чугунную подставку, взял в руки коробку с длинными каминными спичками и тут заметил большой красный чулок с оторочкой из белого искусственного меха, который висел сбоку на каминной полке.

– Неужто Рождество?!

Привычной елки в комнате не было, однако на двери в прихожую висел нарядный венок из искусственных еловых веток, перевязанный золотыми и красными лентами.

– Надень это! – Дед подкрался сзади как-то неслышно. – Давай, я разожгу.

Он отобрал у Никиты спички и сунул ему в руки коричневый свитер с выпуклым узором на груди. Ныряя в шерстяное нутро, Никита успел увидеть, как Дед отдирает тонкую полоску коры. К тому моменту, когда он справился с рукавами и пробрался сквозь узкое горло, маленький огонек уже облизывал сухие поленья, постепенно забираясь выше.

«Надо срочно купить дрова, – в который раз напомнил себе Никита. – Это у Деда их полный подвал, а у меня ни одного полешка. Жалко, что я не видел, как Эдвард разжигает камин. Хорошо бы научиться. А еще лучше найти в супермаркете разжигу».

– Что ты попросил в этом году у Санты, Эдвард? – спросил Никита. – Чулок у тебя вместительный, но пока пустой, кажется.