Сама же старуха продолжала тихо коптить небо, беззлобно скрипя что-то свое, пока к ней в ученицы не напросилась Мири. Поначалу ведьма не увидела в столь юной и яркой девушке магической перспективы. Красота никак не вписывалась в устоявшийся образ проводника в измерения нечисти. Отсутствие бородавок и волос на лице являлось серьезным препятствием для успешной карьеры, а оказание магических услуг населению требовало как можно более уродливой внешности. Старуха опасалась, что такая помощница привлечет очень необычных клиентов, которые могут перепутать колдовскую лавку с борделем. Так резко менять многолетний налаженный бизнес она не хотела и потому холодно отказала девушке.

Разочарованная Мири ушла в слезах, понимая, что в одиночку с Марком не справится. Полицию, уличных громил или юристов звать бесполезно. К тому же, в ее квартале они почти ничем не отличались друг от друга. А вот священник мог бы помочь. Кто еще способен справиться с нечистью? Надо обязательно вытащить Ханса из лап злобных демонов!

В том, что именно ими и являются все сотрудники «Осириса», у нее не оставалось никаких сомнений. Эти твари понимают лишь силу, а она умела за себя постоять. Работа в ночном клубе научила уверенному обращению с мужчинами. Обычно Мири останавливала их одним взглядом. Даже очень пьяные самцы неожиданно для себя обнаруживали в глазах южной красавицы стальной блеск, заставлявший инстинкт самосохранения испуганно взвизгнуть, и наглецы отступали, чтобы оценить непонятную ситуацию. Девять из десяти этих неотесанных и грубых животных тут же убирали от нее грязные лапы и, выдав сальную шутку, сохраняли лицо. Ну, а десятому вскоре приходилось оказывать медицинскую помощь. Мири хорошо знала, что такое рычаг, хладнокровно и ловко ломая конечности.

Но с демонами «Осириса» ей так легко не справиться. Одно воспоминание о внешне безобидном и смешливом Марке заставляло мурашки бегать по коже. Казалось, внутри старичка сидел древний и безжалостный ящер, с презрением и любопытством рассматривающий жертву холодными и проницательными глазами.

Ни один житель квартала не считал Мири боязливой девицей. Она хорошо чувствовала настроение и сущность человека, но Марк не был человеком!

Девушка насобирала по знакомым фильмы подходящей тематики, стараясь не обращать внимания на глупые вопросы и округлившиеся от удивления глаза. После целого дня, посвященного кинопросмотру, она занялась анализированием источника своих проблем.

Призраков Мири отмела сразу. Директор не выглядел полупрозрачным, да и реакция на щипок соответствовала его легенде и возрасту, выразившись в банальной смеси одобрительного удивления и мужской заинтересованности. Марк явно не зомби и совершенно точно не оборотень, поскольку привычка исчезать из закрытых пространств у них до сих пор не отмечена. А голливудские сценаристы не могли пропустить такой важный признак. Судя по их фильмам, они были ребятами ушлыми и наблюдательными.

Оставались вампир, инопланетный пришелец и демон. Мири склонялась к последнему. Хотя она не выносила кровососущей романтики, все же решила сначала проверить первый вариант. В одно из посещений Фонда она захватила с собой осиновый кол. К несчастью, охрана отобрала его на входе и невозмутимо вернула на выходе, что только доказывало — эти жестокие твари не могли быть людьми.

А вот проверку на инопланетность девушка придумать не смогла, поскольку с детства не любила фантастику. Оставив эту версию для будущей разработки, Мири сосредоточилась на антидемонических мероприятиях, брызгая сотрудников «Осириса» святой водой и невзначай прикасаясь к ним распятием. К ее разочарованию, ни один из них не зашипел, корчась в адских конвульсиях, зато по коридорам Фонда она теперь ходила в гордом одиночестве.

Трезво рассудив, что ее навыки пока не позволяют выявить демоническую суть ловкой нечисти, девушка решила поискать экзорциста. Кинематограф нагло врал — эта профессия оказалась исчезающе-редкой. Местные священники загадочно устремляли взор в небо и беспомощно разводили руками.

Выхода не было. Мири пришлось снова идти на поклон к ведьме, но теперь уже с подарками. Девушка просидела возле ее дома три дня, поклявшись не сходить с места, пока та не сжалится. Но старуха лишь громко ругалась и изредка высовывалась из чердачного окошка, чтобы бросить в нее горсть мелких и шустрых лягушек. К счастью, у Мири оказался врожденный иммунитет к магии. Ее не брал ни черный порошок, ни многоэтажные ритуалы и проклятия.

Должно быть, на старости лет ведьма все перепутала, потому что шумных молодых людей с гитарами вокруг дома заметно прибавилось. А вот к этому у колдуньи была естественная уязвимость. Она на дух не переносила веселый щебет и смех.

В конце концов, старуха сдалась. Буркнув что-то нечленораздельное, она махнула рукой, приглашая Мири в жилище. Хотя назвать его таким можно было только с большой натяжкой. Едва ли бы кто-то поверил, что здесь живут люди. Ветхий дом напоминал заброшенное и пыльное сорочье гнездо, набитое дряхлым антиквариатом, магическими реликвиями и странными предметами со всех концов света. Истыканные булавками куклы и уродливые заспиртованные эмбрионы в больших мутных банках производили на посетителя жутковатое впечатление.

В углу комнаты стояла массивная, изъеденная корабельными червями деревянная фигура русалки с выпученными глазами. Когда-то она украшала носовую часть парусника. Стоявшие на полках старинные фолианты в кожаных переплетах покрылись вековой пылью и паутиной. Ведьма, видимо, давно не нуждалась в скрытых в них знаниях. Единственным и относительно чистым местом в доме был стол с хрустальным шаром на скатерти и традиционно черными свечами в изящных подсвечниках. А над ним длинными шеренгами висели букеты высушенных трав, источая пряный и резкий запах. Иногда они зловеще шуршали и шевелились, словно по ним бегал кто-то невидимый.

Первую неделю Мири посвятила уборке. Под пристальным и ревнивым взглядом старухи она мешками выносила мусор. Но ведьма, ворча, почти весь заносила обратно. Процесс грозил стать бесконечным. В конце концов, устав от бессмысленного соревнования, Мири нашла выход, свалив хлам в один из темных чуланов. Вслед за мусором туда перебралась и ведьма.

Она любила копошиться там целыми сутками — чахла над своими сокровищами, бережно разглаживая и перебирая дорогие ее сердцу предметы. Временами старуха что-то гневно кричала, а иногда рыдала, вспоминая эпизоды далекой и очень непростой молодости.

Мири несколько раз насильно вытаскивала ведьму из полюбившегося ей чулана, чтобы начать обучение. Но та отчаянно упиралась, раздраженно шипела и мгновенно возвращалась, пока девушка не догадалась захватить несколько ее заветных игрушек.

Выудив из-под кучи барахла несколько пожелтевших от времени книг, старуха стала нехотя объяснять азы магической грамоты. Первое время Мири ничего не понимала просто потому, что не могла разобрать речь наставницы. Та тыкала скрюченным пальцем в старинные гравюры, снимала со стеллажей дурно пахнущие пузырьки с настойками, помахивала ароматными пучками неведомых трав, но извлечь из всей этой активности хоть какую-то закономерность у девушки никак не получалось. До нее не доходило, что ей пытаются объяснить, но все же она терпеливо записывала последовательность всех этих сомнительных манипуляций.

Почти отчаявшись услышать что-то разумное из беззубого рта полусумасшедшей женщины, Мири почти сдалась, как вдруг в ее голове все прояснилось. Там словно что-то щелкнуло, и прежде разрозненные кусочки неожиданно заняли свое место, сложившись в картину. Теперь ученица понимала логику действий наставницы, хотя по-прежнему не могла разобрать ни единого слова.

Старуха мгновенно заметила изумленные глаза девушки и удовлетворенно кивнула, продолжив бурчать что-то невнятное.