— Мужайтесь, товарищи! — объявил Виктор Иваныч. — Так! Еще! У кого еще есть памятные предметы?.. Реликвии?.. Нет?.. Все?.. Я перехожу ко второй части!.. ТОВАРИЩИ! — тут Виктор Иваныч издал такой трубный глас, прям как слеповран какой, что Бенедикт даже присел и оглянулся.
Так, бля, крикнул, будто здесь не дюжина голубчиков собрамши, а вся тыща.
— Смерть вырвала из наших рядов, — продолжал Виктор Иваныч, — незаменимого труженика. Светлого человека. Достойного гражданина. — Виктор Иваныч уронил головку на грудь и помолчал.
Бенедикт присел и заглянул ему в личико: плачет? Нет, не плачет. Посмотрел на Бенедикта со злобой. Снова головкой-то дернул и продолжает:
— Горько. Бесконечно горько. В преддверии славной годовщины двухсотлетия Взрыва…
— Виктор Иваныч, Виктор Иваныч! — зашевелились Прежние. — Это вы совсем не то говорите!..
— Как не то?.. А, верно. Извиняюсь. Это на другой случай. Спутал.
— А вы не путайте!
— А вы не сбивайте! Сбивают тут! — ощерился на Бенедикта. — Толпятся!
— Это Полины Михайловны сынок!
— Не ссорьтесь, господа! Давайте продолжать! «В преддверии…»
Виктор Иваныч собрался, опять выражение на личико нахмурил, руки по швам сделал.
— В преддверии траурной годовщины, двухсотлетия Взрыва, разбросавшего и вновь сплотившего наши ряды, от нас ушел… ушел… большой, светлый товарищ, незаменимый гражданин, скромный, незаметный труженик. Огромной души человек. Он ушел, но дело его не умерло. Пусть вклад Анны Петровны в дело восстановления нашего Светлого Прошлого был невелик, — Виктор Иваныч повел рукой на подушечку, — но он весом, груб, зрим… Земля тебе пухом, Анна Петровна!.. От общественности слободы кто хочет сказать? Вы, Николай Максимыч?.. Прошу.
Вышел другой пожилой голубчик, волоса на ветру развеваются. Заплаканный. Высморкался.
— Анна Петровна! Безвестная ты труженица! — заговорил ей прямо в гроб-то. — Как же ты так, Анна Петровна? А?! А мы! Не ценили мы тебя! Не интересовались! Думали, — ну, Анна Петровна и Анна Петровна! Старушечка там какая-то! Думали, ты всегда с нами будешь. Да что там, честно говоря, ни в грош мы тебя не ставили! Кому она нужна, — думали мы, — мелкая, злобная, коммунальная старушонка, только под ногами путается, поганка вредная, прости Господи!..
— Э, э, — зашевелились голубчики, — полегче!
— Де мортибус аут бене аут нихиль! — гаркнул кто-то над ухом.
— А чего я-то? — дернулся Бенедикт. — Чего я-то сделал?..
— Это не про тебя, не про тебя, спокойно, Беня, — Никита Иваныч обдернул Бенедикта. — Стой спокойно, не вертись.
— …Кому, говорю, ты была нужна, Анна Петровна, комар невидный! Интересы кухонные, от печи не отходила! Вон чего от тебя осталось-то: как покушать, да и все тут! А ведь жалко нам тебя, Анна ты Петровна! И без тебя народ не полный!