Глава 50

*** Никита ***

Я был уверен, что шесть бокалов шампанского обеспечили мне «белочку». Иначе как объяснить, что я только что услышал. Всю мерзость поступка Нади и ее недальновидность. А ведь я был уверен, что она умная баба. Взгляд невольно тянется к Артуру, что стоит в полуметре от сцены и делает вид, что удивлен. Но сейчас не ненависть к ублюдку, что звался другом, меня волнует и даже не сучность супружницы. Меня волнует происходящее на экране. Это долбанный аукцион с Аленой в главной роли и только то, что выглядит она безмерно непохожей на себя, дает Наде шанс на выживание, а мне секунды на размышления, пока она не назвала роковое имя. Ватные ноги натыкаются на провода, разбросанные по всей сцене. И кроме мысли, что, несмотря на двадцать первый век, мы все погрязли в проводах, приходит она, почти гениальная.

Движение ногой. «Случайно» запинаюсь о провод. А затем под общий испуганный вздох лечу спиной назад. Прямо в экран, на котором происходит демонстрация женской алчности, жадности, ревности и, по сути, тупости.

Относится это совсем не к Алене, которая, наверняка, уже пытается спрятаться.

Пока делаю вид, что в зюзю пьян, люди вокруг потешаются. Ну а что… Свадьба же. А какая русская свадьба без пьяного жениха?

Влажный взгляд сквозь толпу попадает на лестницу крыльца дома, по которой бежит Алена. И в голову приходит осознание. Вот теперь ей точно лучше скрыться. Исчезнуть с поля зрения прессы, чтобы никто из непосвященных не понял, кто же она такая. И пусть думают, что я кого-то спас. А имя спасенной можно и не называть.

Меня поднимает Камиль, а рядом оказывается Артур. И мой кулак как-то непроизвольно летит ему в нос. Целуясь с хрустом. Вокруг начинается суматоха, и я еще дополнительно бросаю Камиля в сторону Артура с рваным шепотом.

— Отвлеки всех.

Не обращая ни на кого внимания и делая вид, что прихватило живот, я бегу к машине, где лежит рюкзак Алены. А схватив его, устремляюсь со всех ног в дом. Но в обход праздника, шум которого набирает обороты.

Захожу с запасного хода, пробираюсь сквозь кухню и поваров его наполняющих и только затем буквально влетаю на второй этаж. В сторону приоткрытой двери в комнату Алены. Как раз в тот момент, когда она собирается на выход.

Завидев меня, она втягивает ртом воздух, словно стоит перед мертвым. Пятится, держа руки за спиной. Обидно до тошноты, но ее понять можно.

— Не волнуйся. Никто ничего разглядеть не успел, — говорю, часто дыша от бега, и протягиваю ей рюкзак. — Увидели только те, кто тебя знает.

— То есть все твое окружение. Как удобно, — хватает она рюкзак левой рукой, а правую так и держит за спиной.

И я бы это не заметил, не пытайся она сознательно что-то от меня спрятать. Но сейчас больше заботит ее бледное лицо. И почему я думал, что она будет плакать. Почему при мне за пару недель, что бы не произошло, она никогда не плакала?

«Отпусти», — шепчет разум, а сердце кричит: «Держи, не дай уйти».

Алена выдыхает и делает шаг в сторону, а меня уже несет так, что я преграждаю ей путь. От запаха, от глаз, что кажутся на фоне худого лица просто огромными. От платья, что действительно тесно в груди. И руки сами тянутся освободить желанное, но Алена отшагивает в другую сторону.