— Именно затем и сделал, что такое «хорошо» ведет в небытие! Ты уже в очередной раз пытаешься свести себя в могилу раньше времени. То боевые стимуляторы принимаешь, то пыльцу Безмятежности. Для чего, скажи мне? — подскочив на месте и упершись руками в стол, яростно засверкал глазами Леардо.

— Эли… — простонал Люцифиано, стискивая голову двумя руками, — она… на моих глазах… прошла инициацию Заразой от убитого ею оборотня в развалинах часовни, посвященной Силе Тьмы! Хуже и быть не может! На моих глазах! Я… не выдержал…

— Она это сделала специально?

— Нет, конечно. Защищала эту Кайнэ. Да, мне травница тоже небезразлична. И да, я не прав, что обвинил ее. Но Сати, то есть Эли… это совсем другое… было другое.

И Даниэль опять застонал.

— И что ты сделал?

— Ее по моему приказу отнесли в помещение для содержания нестандартных экземпляров. Я осмотрел сразу же, ран не было, но, увы, Зараза проникла в нее слишком глубоко. Лечение было бесполезным. Даже удалить зараженные части невозможно. Такой процент тела она просто не смогла бы восстановить.

— И больше ты туда не ходил?

— На следующий день. Убедился, что ничего не изменилось, и ушел.

— Отсутствие артефакта и линии питания от замкового амулета?

— Не надо Анри, мне только хуже становится. Я же был под пыльцой! И да, решил, что лучше она так… быстро. Прекрати меня мучить!

Однако Леардо безжалостно продолжил:

— То есть другими словами, после тяжелейшего боя за жизнь травницы и свою жизнь и после уничтожения шести волколаков, один из которых был почти демонизирован, ты просто бросил ее в камеру умирать?! И это после всего того что я слышал и видел на протяжении последних месяцев? Ты даже не попытался ничем скрасить ее последние часы пребывания в нашем мире!

В ответ раздался только новый стон, не отражающий и доли той душевной боли, которая была сейчас сердце Даниэля.

Спустя некоторое время, понаблюдав за терзаниями своего друга, Анри внезапно спокойно сказал:

— Я сегодня заходил туда. А ты не хочешь, тоже сходить?

После небольшой паузы, из-под стиснутых рук, полный муки голос произнес:

— Не смогу. Ты сейчас наглядно показал, как мои поступки выглядели со стороны. Так мерзко я себя наверно никогда не ощущал. Теперь я понимаю, почему на меня так странно все эти дни реагировала прислуга. И их взгляды. И абсолютное молчание. Ты прав. Да она заразилась, но я поступил по отношению к ней недостойно, и не в силах взглянуть даже на ее тело.

Даниэль собрался с силами, выпрямился и глухим голосом, глядя в сторону, сказал:

— Я сейчас дам распоряжение. Ее вынесут… и подготовят. Потом я лично отнесу ее в… родовую усыпательницу. Хоть так (голос задрожал), смогу снять с себя часть вины.