Я очнулся на кушетке.

Какое-то время просто лежал сверху, зарывшись лицом в влажные волосы Вероники Божич, позволяя удовольствию циркулировать в каждой натруженной мышце. Мое сердце оглушительно и надрывно колотилось, ее вторило в том же ритме. Так невыносимо приятно ощущать ее кожа к коже.

– Ника, – сипло позвал я, приподняв голову и проводя губами по ее губам. Я хочу, чтобы она посмотрела на меня. Почему-то мне очень важно сейчас видеть ее глаза. Мою грудную клетку разрывало от многообразия, разноцветия и разновкусия эмоций. Это больно и прекрасно одновременно. Слишком остро и глубоко. Все чувства обострены до предела, до оголенных инстинктов. Я словно находился на грани. На грани пошлости, на грани нежности, на грани боли, на грани любви… на грани жизни. И давно за гранью моего понимания и здравого смысла.

– Я люблю тебя, Ника, – прошептал я приглушённо, нежно целуя уголок ее губ. Никогда не думал, что однажды смогу произнести эти слова, будучи твердо уверенным в том, что говорю их искренне, безо всякой цели, потому что и правда люблю. Душой, сердцем и телом. Я никого не любил, я не верил в подобные чувства. Циничный ожесточённый эгоист, я был таким. Еще пару дней назад. И мне страшно от одной только мысли, что я мог пропустить, никогда не испытать, прожить пустую бессмысленную жизнь в вечной гонке от мучающих меня кошмаров. Какое имеет значение, что мы практически не знаем друг друга? Настоящее чувствуешь сразу, но осознаешь порой слишком поздно. Иногда … часто мы принимаем внезапно нахлынувшие эмоции за что-то иное, примитивное, грязное и совершаем ошибки, которые невозможно исправить. Я верю, знаю, что смогу. Она здесь, в моих объятиях, пропитана моим запахом, моим потом, полностью моя… незнакомка.

– А я тебя ненавижу, – ответила Вероника, и я не поверил; подумал, что это такая шутка. Ее губы дрогнули, я взглянул в ее распахнувшиеся глаза с разными радужками. Изумрудно-зеленый и нежно-голубой. Я заворожённо застыл, наблюдая за удивительным феноменом и пытаясь вспомнить, когда она успела снять линзы.

Небо за окном окрасилось заревом заката: алого, насыщенного, яркого. Его отблески полыхнули рыжими искрами в широких бездонных зрачках девушки, заплясали разгорающимися огоньками, затягивающими меня в самое пекло, в сердце пылающего костра. Застыв, я ощутил, как все мое тело охватило знакомое оцепенение, свинцовая тяжесть сковала мышцы. Я не мог дышать, не мог закрыть свои собственные глаза, погружаясь в ее, падая на самое дно, в начало… Мое сердце не билось, я не слышал звуков, не чувствовал запахов. Только лижущий мою кожу огненный жар, боль и ужас, неконтролируемый, безжалостный.

Она была там… как наяву в облаке дыма и огня. Ослепляющая своей красотой, так близко, так по-настоящему. Она неотрывно смотрела на меня, её глаза манили в самое пекло преисподней, успокаивая боль и забирая страх. Я протянул к ней руки, и тонкие белые пальцы девушки мягко обхватили мои запястья, пламя скользнуло с ее ладоней и переметнулось на меня, заструилось по коже.

«Тело умрет, но душа будет помнить, и она будет платить, пока не искупит твои грехи», – прошелестел в голове ее тихий шепот.

Новая внезапная волна обжигающей нестерпимой боли пронзила меня насквозь. Тьма сгустилась над головой, опускаясь все ниже, пока не накрыла полностью черным тлеющим покрывалом. Сотни разрозненных видений кружили вокруг, показывая жуткие картины пыток и жестоких казней… Я видел каждую из них. Снова и снова. В течение всей своей жизни. Я умирал точно так же. Но сейчас видение показывало совсем другое: кровавые кадры мелькали один за другим в обратном порядке, не в том, в котором я привык их видеть.

В понедельник я горю…

Во вторник умираю от удушья.

В среду я теряю голову в самом жутком смысле этого слова.

В четверг я замерзаю.

В пятницу захлебываюсь и тону.

В субботу лечу в пропасть и разбиваюсь.

В воскресенье я не вижу снов.

Это не я, не мои смерти, не моя боль – осеняет меня внезапное осознание.

Я чувствую их совсем по другой причине». …

– Кирилл? Что с тобой? – женский зовущий голос настойчиво тянет меня обратно, я не успеваю закончить мысль, найти ответ, разгадку. Даже в кошмарных снах есть некий алгоритм, я уверен, если я его разгадаю, то все закончится.

– Кирилл? – повторила она громче, прикоснувшись ладонью к моей щеке. Я вздрогнул и отстранился, приподнявшись на локтях. Ее вопросительный тревожный взгляд скользнул с моего лица вниз к быстро воздымающейся грудной клетке, напряженным мышцам рук и предплечий, окутанным вздувшимися венами, и вернулся обратно.