– Останься ненадолго, – хрипло попросил я, приподнимая ее лицо. Мы оба тяжело дышали, намертво сцепившись взглядами. Я слышал биение ее сердца совсем близко; гулкое и стремительное. К аромату жасмина присоединился другой – чувственный, терпкий, который мгновенно распознает любой мужчина.

– Ты не хочешь уходить, – пробормотал я, оставляя считанные миллиметры между нашими губами. Она судорожно вздохнула.

– Меня не должно здесь быть, – ответила Ника. В ее голосе прозвучала печаль, причины которой мне были непонятны.

– Но ты здесь, и я хочу, чтобы ты осталась, – погладив подушечками пальцев ее скулы, признался я. – И ты хочешь остаться, хочешь, чтобы я остановил тебя, лишил выбора. Мы должны разобраться, к чему это нас приведет. Ты сама говорила, что жизнь непредсказуема и коротка. Мы не знаем, что будет с нами завтра, так зачем терять время впустую?

– Уверена, что с другими это работает, – ухмыльнулась Ника, снова пытаясь меня оттолкнуть, но ее сопротивление вызвало обратную реакцию. Я набросился на ее губы в жестком напористом поцелуе. Она яростно вскрикнула, и мой язык нагло протиснулся между жемчужными зубками. От острого возбуждения потемнело в глазах. С хриплым стоном я прижался к застывшей девушке всем телом, вдавливая ее в дверь. Она протестующе заколотила меня кулачками по плечам, но я не замечал ударов, мне было плевать.

Втиснув колено между ее ног, смял ее задницу жадными пальцами приподнимая выше и одновременно задирая узкую юбку. Ника издала еще один яростный сдавленный вопль, когда я вжался напряженным пахом между насильно раздвинутых бедер. Мой язык слизывал с ее губ протестующие стоны, руки хаотично и жадно бродили по дрожащему женскому телу. Здравый смыл отключился, полностью растворившись в похоти.

Меня давно так не скручивало от возбуждения, словно что-то первобытное вырвалось из глубин сознания, алчно требуя немедленного насыщения. Забравшись ладонями под юбку, сжал обнажённые ягодицы и гортанно зарычал, проталкивая язык глубже. Я не почувствовал, как острые зубки прокусили захватчика. Даже, когда рот наполнился сладковатым металлическим вкусом собственной крови, не остановился. Меня трясло, как в лихорадке, все вены вздулись, мышцы напряглись, я едва сдерживался от того, чтобы не растерзать ее именно сейчас, сорвать одежду и жестко взять прямо на полу в прихожей. Это состояние было отчасти мне знакомо, только отчасти, потому на этот раз безумие возросло в разы, голод усилился стократно. Я не думал, не анализировал. Все эмоции крутились вокруг испытываемой мной неистовой жажды. Я просто хотел ее, знал, что могу и возьму, и никто меня не остановит.

Пальцы сильно впились в нежные бедра, оставляя синяки на бледной коже. Я хрипло рычал от нетерпения и терся об нее раскаленным пахом, пытаясь стащить трусики с ее ягодиц. И только когда Ника цапнула меня за губу, резкая вспышка боли частично рассеяла безумное наваждение. Я отшатнулся, тряхнув головой. Руки инстинктивно разжались, выпуская добычу. Я задыхался от неудовлетворенного желания, она – от ярости.

Затуманенным похотью взглядом я смотрел в раскрасневшееся лицо растрёпанной Вероники Божич в помятой блузке, задравшейся до пояса юбке, спущенных трусиках, которые она спешно натягивала обратно. Ее губы распухли и покраснели от моего натиска, и меня пронзила новая вспышка необузданного возбуждения. Я точно помешался, слетел с катушек, потерял контроль, утратил связь с реальностью.

– Почему, черт возьми, ты ломаешься? – рыкнул я, дотрагиваясь кончиком языком до ранки на губе, слизывая выступившую кровь. Одергивая вниз юбку, Вероника проследила за движением моего языка, откинула назад копну рассыпавшихся волос.

– Я, смотрю, ты, как и раньше не понимаешь слова «нет», – срывающимся от негодования голосом запальчиво бросила Ника, застегивая неполный ряд пуговиц на блузке. Я совсем забыл, как лапал ее грудь. Отчаянно, до скрежета зубов захотелось повторить.

– Не помню, чтобы ты сказала «нет». Ни в этот, ни в прошлый раз, – во мне сейчас говорило неудовлетворённое желание. Ника резко толкнула меня и влепила звонкую пощёчину. Перед глазами мелькнула алая вспышка, боль обожгла щеку. Яростно зашипев сквозь стиснутые зубы, я бросился к драчунье. Перехватив хрупкие запястья, резко развернул спиной к себе и после короткого, но неистового сопротивления, обездвижил ее своим телом, вдавив все в ту же запертую дверь.

– Попалась, – хрипло рассмеялся я, прижимаясь бедрами к обтянутой юбкой заднице.

– Отпусти сейчас же! – всхлипнув, потребовала Ника, дергаясь всем телом. Я застонал, толкаясь каменной выпуклостью в ее ягодицы.

– Ты делаешь только хуже, – прорычал я ей в ухо, вытягивая запястья девушки над головой и сжимая пальцами одной руки.

– Прекрати, пожалуйста, ты меня пугаешь. Я не хочу, – в ее голосе послышались умоляющие нотки. Я бесцеремонно задрал ее юбку до талии, игнорируя протестующие всхлипы девушки.

– Пожалуйста, не надо, – отчаянно пискнула Ника, когда, грубо втиснув руку между плотно сдвинутыми бедрами, я убрал в сторону полоску трусиков и провел пальцами по горячей промежности, нашел между разбухшими лепестками пульсирующую горошину и закружил по ней подушечками пальцев с нарастающей скоростью проскальзывая вниз, почти полностью проталкивая фаланги внутрь. Ника больше не умоляла, захлебываясь рыданиями, не просила остановиться. Закусив губу, она прижалась лбом к прохладной металлической двери, судорожно всхлипывая и сражаясь с собственным телом.

– Ты лгунья. Ника. Ты хочешь меня не меньше, – проговорил я, зарываясь лицом в ее волосы на затылке и отпуская запястья. Мои пальцы между ее ног ускорились, мы оба слышали характерные порочные звуки, с которыми они скользили внутрь и наружу. Ника сжала кулаки и ударила ими по двери, проглатывая рвущийся из груди стон. Свободной рукой я забрался под ее блузку; оставшиеся пуговицы расстегнулись сами; дернул вниз чашечки бюстгальтера и с жадностью поочерёдно смял в ладони налившиеся груди, поглаживая большими пальцами твердые соски.

– Хватит, – выдохнула Ника, едва слышно, толкаясь лопатками в мою грудь.

– Зачем ты сопротивляешься? – хрипло шепнул я.