— Хог, Серж, у нас самые лучшие воины «ихи-ри», «лан-ги», есть «сен-ары», что нам эти скачущие на сигах степняки?

— Правитель, могу я сказать? — обратился к Сирдарию, потому что Хог, судя по всему, не был настроен говорить.

— Говори, — настроение у Сирдария испортилось, но он хорошо держал себя в руках.

— Степняков, наверное, больше, чем всех жителей пяти городов Сирдаха, включая женщин, детей и стариков. И у каждого из них есть это, — вытащив из второй сумки, продемонстрировал лук.

— Оружие труса, — презрительно бросил Сирдарий.

— Оружие победителя, — мягко исправил своего тестя, — могу я показать, как оно стреляет?

Получив согласие, наложил стрелу и оттянул тетиву, целясь в стену на расстоянии тридцати метров. Тетива больно ударила по левой руке, стрела впилась в стену, уйдя на глубину наконечника.

— Правитель, представьте, как огромное количество людей, одновременно стреляет из таких луков. Стрел так много в воздухе, что становится темно, они заслоняют свет сирда.

— Свет Сирда ничто не заслонит, — возразил Хог, слушающий меня очень внимательно.

— На небольшое время, стрелы могут заслонить лучи сирда, не Свет конечно, — исправился я. — Эти стрелы убивают воинов на расстоянии, даже «сен-ары» не смогут бесконечно держать свои купола защиты. Получается, что прежде, чем наши воины смогут добраться до врага, они будут убиты и ранены, а без «ихи-ри» и «лан-ги», «сен-ары» не смогут противостоять такой орде.

— Клянусь Сирдом, будь на твоем месте другой человек, я обвинил бы его в трусости. Но ты не трус, зять, и потому твои слова меня пугают, — Сирдарий присел рядом с Хогом.

— В нем есть Сила, а сила — это спасение, — пробормотал жрец, поглядывая на меня с некоторой опаской. На несколько минут установилась тишина, вопрос, который был у всех на языке, задала Камисса:

— Когда они нападут, Серж?

— После Селаада, как дожди прекратятся, и трава начнет расти по всем землям Сирдаха. Им надо прийти и уйти, пока растет трава для сигов, иначе они останутся здесь, если их сиги ослабеют. А остаться здесь они не хотят.

— Завтра, после боя, ты станешь «дером», я введу тебя в Военный Совет Сирдаха, — нарушил тишину Сирдарий. — На военном Совете, расскажешь все, что знаешь и думаешь насчет степняков. А сейчас, даже если степняки стоят у ворот Кара-Ач, слово Сирдария не будет нарушено: мы будем праздновать возвращение моего зятя.

Он ушел из комнаты, в открытые двери слуги начали вносить яства, уставляя ими длинный стол. Хог, посидев пару минут, встал и направился к двери. Не оглядываясь бросил мне: — У тебя есть Сила, — исчез в раскрытых дверях.

Празднование моего возвращения затянулось: когда мы ехали домой, время было ближе к рассвету. Факелы, горящие в городе, давали достаточно света, чтобы осветить сигам дорогу. Мне надо было выспаться: поединок был назначен на вторую четверть сирда. Главная площадь Кара-Ач могла вместить несколько десятков тысяч зрителей, там уже ночью развернулись работы по возведению трибун для зрителей.

Выспаться мне не удалось: напрасно увещевал истосковавшуюся по любви Камиссу, жена оказалась чрезвычайно настойчива. Сирд взошел, застав нас в объятиях друг друга. Кряхтя, поднялся и пошел в ванную, чтобы ополоснуться водой. Гоан из рода Мерж был обречен с того самого момента, как Сирдарию вздумалось убрать конкурента. И лучшее, что могло ожидать Гоана, так это смерть от руки самого «ихи-ри» Сержа, живой легенды Сирдаха.

Трибуны были заполнены до отказа, тысячи людей взобрались на крыши окрестных домов, чтобы в подробностях видеть бой за звание «дера». Мой противник уже находился на месте, когда мы прибыли с Камиссой и моими «ихи-ри». Рев трибун приветствовал вчерашнего ку-дара, равного по статусу животному, и сегодняшнего «ихи-ри» легенды Сирдаха и зятя Сирдария.

— Придет твое время ку-дар, и толпа будет также приветствовать того, кто отнимет у тебя титул и жизнь, — бросил мне в лицо Гоан, когда мы сошлись для рукопожатия.