Киев не принял компромисса, предложенного Москвой. Вместо признания отделения Крыма, вызванного коренным изменением геостратегического положения Украины, и мирного, цивилизационного разрешения проблемы Донбасса, на основе минских договоренностей, Киев пошел по пути эскалации конфликта и разжигания националистических настроений.

В апреле 2015 г. был принят закон о героизации ОУН-УПА[546],[547]. В сентябре 2018 г. лозунг этой организации стал официальным приветствием украинских вооружённых сил[548], в декабре Порошенко уравнял бойцов ОУН и УПА с ветеранами Великой Отечественной войны[549]. «Бандера — герой для какого-то процента украинцев, и это нормально и классно, — заявлял Зеленский еще не успев победить на выборах, — это один из тех людей, которые защищали свободу Украины»[550].

Россия с 2012 г. ежегодно вносит на рассмотрение ООН резолюцию против героизации нацизма, которая принимается подавляющим большинством голосов, против всегда голосуют США и с 2014 г. Украина, воздерживаются — почти все страны НАТО и ЕС. Примером может служить резолюция Генассамблеи ООН 18.12.2019 о борьбе «с героизацией нацизма, неонацизмом, и другими видами практики, которые способствуют эскалации современных форм расизма, расовой дискриминации, ксенофобии и связанной с ними нетерпимости». Документ поддержали 133 государства, против выступили США и Украина, 52 страны воздержались[551].

Представитель США Дж. Мак пояснил, что его делегация голосует против этой резолюции, потому что усматривает в ней «тонко завуалированную попытку узаконить российскую дезинформацию» о том, что в соседних с нею странах прославляют нацизм. «Соединенные Штаты, которые вместе с нашими демократическими союзниками внесли решающий вклад в победу над нацистской Германией в 1945 году, осуждают прославление нацизма и всех других современных форм расизма, ксенофобии, дискриминации и связанной с ними нетерпимости»[552].

В России исходят из другого исторического опыта: «Мировая обстановка в настоящее время свидетельствует о том, что надежды цивилизации покоятся на достойных знаменах мужественной Русской Армии. За свою жизнь я участвовал в ряде войн и был свидетелем других, а также очень подробно изучал кампании выдающихся вождей прошлого. Ни в одном из них я не наблюдал такого эффективного сопротивления тяжелейшим ударам до сих пор непобежденного противника, за которым следует сокрушительная контратака… Масштаб и величие этих усилий отмечают их, как величайшее военное достижение во всей истории», — начальник штаба армии США, ген. Д. МакАртур, 02.1942[553]

80 % всех своих людских потерь Вермахт понес именно на Восточном фронте[554]; потери США в войне с нацистской Германией составили 0,24 млн. человек[555], а Советского Союза в 100 раз больше — 27 млн. Разный исторический опыт предопределяет и разницу в понимании и остроте восприятия существующей реальности. Вот, например, как относится к ней один из одесситов: «Современный майданомор украинцев/русских — это истинный геноцид (как и другие реальные западные геноциды прошлого в Ирландии, Северной Америке, Индии, Австралии…)»[556]

Успеху нацификации способствовали почти 30-летняя принудительная украинизация населения, труды Кучмы и Ющенко не пропали даром, за это время выросло новое поколение с полностью переформатированным — националистическим сознанием.

Но основной вклад в успех нацификации Украины, очевидно, внесло обострение, после Евромайдана, того экономического кризиса, из которого незалежная не может выйти со времен обретения своей самостийности. И если до 2014 г., люди еще видели свет в конце тоннеля, то Евромайдан не оставил им вообще никаких надежд на будущее. И здесь начинают действовать объективные политэкономические законы.

Автор сам являлся непосредственным свидетелем данного процесса, поскольку на протяжении 2000-х гг. его фирма сотрудничала с одним из крупных киевских приборостроительных предприятий, и ему неоднократно приходилось бывать на нем. И если в 2000–2004 гг. в глазах руководителей завода светился оптимизм, в этот период закупались новые технологии, осваивались новые виды продукции, увеличивались объемы производства, то затем ситуация стала меняться.

С каждым последующим приездом, ее ухудшение становилось все более заметным. В словах руководителей завода звучало растущее глухое отчаяние, они не видели выхода из приближающегося тупика. И если такие настроения охватывали опытных, находящихся на закате своей трудовой карьеры управленцев то, что же говорить о молодежи, едва вышедшей в мир и рвущейся к жизни. После Майдана этот завод стал банкротом.

Наиболее известный и наглядный пример этих политэкономических законов давала Германия 1930-х гг. Вот как описывал его израильский публицист У. Авнери: «В каждом обществе в любое время существуют бациллы фашизма… Носители их на обочине. Нормально функционирующая нация может держать эту группу под контролем. Но потом что-то происходит Экономическая катастрофа, повергающая многих в отчаяние. Национальное несчастье, поражение. Внезапно презираемая группа «обочины» становится значимой. Она мгновенно инфицирует политиков, армию и полицию. Нация сходит с ума…»[557].

Существующую закономерность помогает понять турецкий писатель, лауреат Нобелевской премии (2006 г.) О. Памук, который в своем романе «Ночи чумы» (2020 г.) рассказывает о том, как люди всегда реагировали на эпидемии, распространяя слухи и ложную информацию и изображая болезнь как чужеродную и занесенную со злым умыслом. Такое отношение заставляет нас искать козла отпущения — общая черта всех вспышек на протяжении всей истории — и является причиной того, что «неожиданные и неконтролируемые вспышки насилия, слухов, паники и восстания обычны в описаниях эпидемий чумы начиная с эпохи Возрождения»[558]. Наступление экономического кризиса порождает те же настроения, что и распространение смертельной эпидемии:

«Когда нация, в силу тех или иных исторических причин, доходит до нестерпимого экономического положения, — постулировал существующую закономерность в 1917 г. видный представитель деловой либеральной среды А. Бубликов, — она редко удерживается от соблазна сделать попытку выйти из своих затруднений путем чисто политическим. Положение России до крайности тяжело. Отсюда и наблюдаемое там сейчас чрезвычайное увлечение политикой, притом в самых крайних формах. Так бывало всегда и всюду. В аналогичных положениях политические фантасты всегда завладевали сердцами и умами своего народа, и самые крайние политические теории встречали наиболее восторженный прием»[559].

Неспособность правящей власти, вывести страну из кризиса или хотя бы дать надежду на лучшее будущее, подрывает ее авторитет и выводит на поверхность власть толпы. Общие закономерности, царящие в ней, были исследованы и описаны в работах: С. Сигиле «Преступная толпа. Опыт коллективной психологии» (1892 г.) и Г. Лебона «Психология народов и масс» (1894—95 гг.): «В толпе идеи, чувства, эмоции, верования — все получает такую же могущественную силу заразы, какой обладают некоторые микробы…, В толпе все эмоции также точно быстро становятся заразительными…», «толпа всегда впадает в крайности».

«Кто умеет вводить толпу в заблуждение, тот легко становится ее повелителем», «Толпа повинующаяся вожаку, подчиняется лишь его обаянию… Поэтому-то вожак, обладающий достаточным обаянием, имеет почти абсолютную власть», «Главное свойство обаяния именно и заключается в том, что оно не допускает видеть предметы в их настоящем виде и парализует всякие суждения»[560].

Конечно в начале XXI в. не было той безработицы, голода, смертей, — всех тех бедствий и несчастий, с которыми столкнулось население Германии и России в начале ХХ века. Однако любые сравнения носят относительный характер: общество оценивает свое положение относительно существующего времени. При этом ключевое значение в данном случае играет динамика развития, которая указывает на то — есть ли «свет в конце туннеля», если его нет — если довольно продолжительное время значительная часть, наиболее активного, молодого населения сталкивается с тем, что не имеет перспектив на будущее, она выходит из равновесия.