– Вы поправились, Софи? – Клодин поворачивается ко мне с озабоченным видом. – Невероятно, что это все-таки оказалось сотрясением мозга, но вы передвигались и… – Она замолкает.

Звонила тебе?

– Мне гораздо лучше, благодарю вас, – говорю я, бросая ей безмолвный вызов. Мы закончили, помнишь, Клодин? Давай просто разойдемся в разные стороны. – Жду не дождусь немного позагорать. Вы же знаете нашу страну дождей и туманов, – улыбаюсь я, но никто не следует моему примеру. Даже стоящие рядом с Марком дети – и те молчат.

– Разумеется, – вежливо отвечает Клодин. – Я положила детям в чемоданы все, что им может понадобиться. Вот паспорта. – Она протягивает их Марку, и тот забирает документы. – Была бы вам признательна, если бы проследили, что они пользуются лишь тем кремом от загара, который я им положила, поскольку у Изабель очень чувствительная кожа, и от большинства кремов у нее появляется сыпь.

– Конечно, не беспокойтесь.

– Там хватит на целую неделю, – продолжает Клодин, вдруг разволновавшись. – И, пожалуйста, пусть они носят панамки, особенно под полуденным солнцем.

– Клодин… – тихо говорит Жюльен.

– Как же хорошо, что вы не отправляетесь на сафари – тогда бы я совершенно извелась! – Она смеется, но выглядит растерянной, на несколько мгновений превратившись просто в заботливую мать, которая любит своих детей.

– Мы будем присматривать за ними, я вам обещаю!

– Благодарю вас. И проследите, чтобы дети пили побольше воды – только бутилированной.

– Нам пора идти, – произносит Жюльен.

Клодин кивает и лучезарно улыбается. Я понимаю, что она боится расплакаться. Я делаю шаг назад, с интересом разглядывая витрину газетного киоска, пока Клодин крепко обнимает детей, что-то шепчет им по-французски, целует их, прежде чем отпустить.

– Веселитесь! – восклицает она. – Попрощайтесь с Жюльеном!

Марк замирает, когда Изабель послушно чмокает Жюльена в щеку. Ее примеру следует Оливье.

– Пошли! – произносит Марк, беря тележку. Он даже не попрощался.

Я машу рукой Клодин и Жюльену, прежде чем повернуться и последовать за Марком. Но Клодин не замечает меня. Она смотрит лишь на детей, уже несущихся вприпрыжку за отцом.

Я не знаю, как вообще разведенные супруги все это проделывают. Не могу придумать ничего хуже, чем позволить своим детям уехать на неделю с бывшим мужем и его новой женой, которую видела-то один-единственный раз. Надеюсь, Имоджен никогда не разведется с Эдом. Когда мы садимся в такси, у меня голова идет кругом от того, что я пытаюсь сравнить женщину, которую увидела, с той, что прислала мне письмо. Дети начинают радостно тараторить что-то по-французски. Я жду, пока Марк попросит их перейти на английский, как он обычно и делает. Марк улыбается, но я вижу, что он очень взвинчен.