- Все здесь настоящее... - пробормотал он. - Все здесь настоящее... кроме меня. Но ведь я существую! И я хочу, чтоб обо мне знали! Хотя бы на минуту! Я хочу, чтобы меня увидели!
- Тебя и так многие видят, - скрипуче сказала одна из старых елей, чуть покачивавшая лапами над водой. Костя вздрогнул... и вскочил с кресла. Аня уже закрывала крышку пианино, и Гордей, сев, таращил совиные глаза в направлении окна. Костя вновь извлек свое оружие и метнулся сквозь штору, но и на сей раз это оказался не враг - сквозь стекло на него смотрел Дворник.
- А тебе чего?! - неприветливо спросил Костя.
- Просто хотел попросить, чтоб ты в следующий раз поменьше болтал, - сообщил Яков Иванович. - Слушать мешаешь. Флинты никогда не видят хранителей. Никогда не знают о них. И это хорошо. Правильно.
- Кто решил, что это правильно?!
- Таковы законы, - обтекаемо ответил Дворник. - Пути живых и мертвых не должны пересекаться. Никогда.
- Почему?
- Ну, э-э... сам посуди. Флинты начнут лениться и все сваливать на хранителей. Или наоборот начнут их защищать, а хранители будут валять дурака, - Дворник хмыкнул. - Думается мне, если б флинт увидел своего хранителя или защитил его, все вывернулось бы наизнанку, вот что.
- Это ты сейчас придумал! - заявил Костя.
- Может и да, а может и нет. Все ведь не просто так.
- И ты машешь метлой не просто так.
- Я пошел, - с достоинством ответил Дворник. - Попозжа принесу товар.
- Не вздумай меня наколоть!
- Угу. Постучу как обычно.
Этой ночью Костя не спал - то работал над отчетом для Сергея при мерцающем свете Аниного сна, то бесцельно слонялся по квартире, раздражая своими прогулками домовика, то изничтожал кошмариков, прибывших в глухой ночной час в обычном количестве. Теперь, почти наверняка зная причину возникновения притягивавших их плохих снов и злясь оттого, что тут он ничего сделать не может, Костя переколотил всех паразитов настолько стремительно, что Гордею не досталось ни одного кошмарика. Обиженный и озадаченный домовик утопотал на кухню, и дальнейшие полчаса Костя работал под уютное гордеевское чавканье, доносившееся то из холодильника, то из шкафчика, с кислой усмешкой думая о том, что хоть кто-то в этой квартире был счастлив.
ПРЕМЬЕРА
Стоя перед зеркалом Костя, прищурившись от умственного усилия, тщательно создавал галстук для нового рабочего дня. К темно-синей рубашке он сегодня подобрал терракотовый цвет галстучной ленты с выпуклыми растительными узорами того же цвета и, изредка кося глазами в журнал, лежащий на тумбочке, следил, чтобы эти узоры распределялись так же, как на фотографии и не выглядели нагроможденными. Работа была довольно сложной, но все ладилось, и Костя уже почти поздравил себя с отличным результатом, как в окно спальни кто-то громко постучал. Костя вздрогнул, узоры на галстуке поехали в разные стороны, и часть их выехала за периметр ленты, обратившись изящными фестонами, отчего галстук стал похож на салфетку. Чертыхнувшись, Денисов сорвал его с шеи и, швырнув на пол, метнулся в спальню, по пути прихватив скалку. Просунув голову сквозь шторы, он узрел за окном сильно декольтированную юную особу, светлые кудри которой приминала фуражка английской почмейстерской службы позапрошлого столетия. В руке у особы была трость с недогоревшим набалдашником, коей особа важно помахивала в воздухе.
- Раздаете подписку на "Плейбой"? - поинтересовался Костя.
- Двадцать восьмая? - вопрос особа проигнорировала, а голос у нее оказался неожиданно скрипучим и довольно неприятным. - Вам извещение на бандероль.
- Ну давай.