Но Йеннифер не могла остановиться. Она с детства любила пугать сестру страшными историями об окровавленных монстрах, о том, что Юлия вовсе не сестра ей, что она подкидыш, подобранный в сточной канаве.
– И человек в черном нежно берет тело… Подхватывает на руки и несет. Он укладывает мертвеца в гроб, обитый изнутри мягкой-премягкой тканью. Он обряжает мертвеца в саван. Представляешь себе папу в саване?
– Нет! Прекрати! Ненавижу тебя.
Йеннифер села в постели. Она спала в одних трусиках. Маленькие, острые грудки вызывающе торчали.
– А помнишь сериал «Клиент всегда мертв»? – спросила Йеннифер и потянулась. – Помнишь, какие красивые там были покойники; лежали в своих гробах, точно в уютных кроватках. Вечный покой. Там, где не ведают ни боли, ни страха.
Юлия тоже села. Тело сотрясали рыдания.
– Не хочу, чтобы он лежал в гробу! – прерывисто сказала она. – И могилы не хочу. Не хочу, не хочу!
– Так надо, – произнесла Йеннифер.
– Нет, б… дь, не надо!
– Надо. Но вовсе не обязательно в церкви. Он туда даже не ходил никогда. Так что церемония будет в другом месте.
– Раз так, то гроб выберем мы с тобой! Самый крутой гроб, какой только бывает! Такой, какой он сам бы себе выбрал.
– С мамой тоже нужно посоветоваться. – Йеннифер говорила взвешенно. – Кстати, надо обзвонить людей. Сообщить. Составить список, что ли. Есть те, кому нужно обязательно сообщить. В издательство позвонить. Мама нам поможет. Остальное подождет. Теперь не надо никуда спешить. Больше некуда спешить.
Юлия завернулась в одеяло.
– Нужно с Розой связаться как можно быстрей. Я знаю, что ей понравится… в смысле, понравится, что это мы ей сообщим. Ты и я. А не кто-то другой.
– Верно.
Йеннифер выбралась из кровати. Побрела в ванную. Юлия слышала, как она подняла крышку унитаза и помочилась.
Потом зашумел душ. И тогда она тоже встала.
Они выпили кофе, съели миндальное печенье из банки.
– Взгляни, – неожиданно сказала Юлия, – видишь, вот здесь рисунки, розочки. – Подняла банку и встряхнула, крошки отозвались шуршанием. – Наверняка шлюха покупала. Нужно выбросить.
– Хватит уже о ней, – отмахнулась Йеннифер. – У меня больше нет сил на злость. Главное сейчас – отец. Достоинство.