Творцы Российского чая

Если слово «туршу» первоначально ассоциировалось с солениями, и прочими вкусными вещами азербайджанской, турецкой, крымскотатарской и прочей тюркской кухни, то с ХХI не только в России, но и за рубежом все чаще Туршу ассоциируется с… чаем!

Вот почему заключительно главой нашей книги об истории рода Туршу, об истории нашей родины будет рассказ о чае.

Производство, а тем более выращивание чая в России может показаться нонсенсом, но она так велика, что на ее бескрайних просторах оказался уголок земли с райским климатом, позволяющим выращивать столь теплолюбивую культуру. Если читатель привычно подумает, что речь опять идет о Крыме, то прошу извинить, что невольно ввел в заблуждение.

Вероятно, на южном берегу можно было бы найти такие места, но помимо почвы, климата, нужна еще одна составляющая и, как оказалось, самая главная, люди, которые посвятили бы этому делу всю свою жизнь.

Надо сказать, что первоначально в России до появления чая эту нишу занимал сбитень, напиток, который состоял из таких компонентов, как вода, мед и различные травы, включая пряности.

Само слово «чай» традиционно относят к китайскому языку, где в сочинениях древних философов он упоминается под самыми разными наименованиями: «тсе», «тоу», «чун», «минг», и наконец «ча», что переводится как «молодой» листок, от чего, якобы, и появилось название напитка.

Впрочем, есть и другая версия о том, что в древнетюркском языке «чай» – вода. Не случайно формант «чай» сохранился на просторах Сибири в названиях рек: Агричай, Арпачай, Базарчай, Дебеда-чай, Дзегамчай, Куракчай, Охчичай, а также в названиях северокавказских рек – Ахтычай, Гюльгерычай, Чирахчай…

Первое проникновение этой диковинки в Россию относят к 1618 году, когда китайские послы привезли в подарок Михаилу Романову несколько ящиков отборного чая. Нельзя сказать, что при дворе по достоинству его оценили, так как 20 лет спустя, уже наш посол Василий Старков, как мог, открещивался от аналогичного подарка – 64 кг. чая, но все же привез его в первопрестольную.

Освоение нового рынка потребителей чая было не таким уж простым, о чем свидетельствуют дошедшие до нас пословицы и поговорки тех лет: «Картошка проклята, чай двою проклят, табак да кофе трою». «Кто пьет чай, отчаявается от бога». «Кто пьет чай, тот спасения не чай». «Пагуба душевная и телесная: чай, кофе, табак».

Массовым напиток стал только после того, как Ост-Индская компания наладила регулярные поставки чая в Европу.

Уже в XIX веке он становится в России чрезвычайно популярным, обогатив чайную культуру, самобытным изобретением – русским самоваром.

Надо сказать, что уже тогда в чаепитии справедливо увидели возможную альтернативу пьянству. Чайные посиделки исключали употребление спиртного. Вскоре чай был узаконен в качестве обязательного продукта армейского довольствия.

Свой собственный, а не привозной чай попытались выращивать в Российской империи в субтропической Грузии уже в конце XIX века, но особого успеха не добились. Так случилось, что работавший там на чайной плантации некто Иуда Антонович Кошман, освоил методику выращивания, и из самовольно прихваченных кустов ему удалось на высоте 500 метров над уровнем моря засадить новой культурой чайную плантацию в Екатеринодарском крае в окрестностях села Солох-аул. В 1905 году он уже демонстрировал свой чай на сельскохозяйственной выставке и на выставке «Русская Ривьера» в Петербурге. Отзывы были самые лестные, от покупателей не было отбоя [35, с. 21].

После революции плантации пришли в упадок, и чаеводство влачило жалкое существование. Ситуация кардинально изменилась после февральского пленума 1947 года ЦК ВКП(б) «О мерах подъема сельского хозяйства в послевоенный период». В нём, среди прочего, была поставлена задача создания Мацестинского и Хостинского чайных совхозов.

Были выделены миллионы рублей, отводились земли, передавалась техника…

С 1951 по 1953 год шла закладка плантаций. Рабочие жили в палатках. Первоочередной задачей была раскорчевка горных склонов, а уже затем посадка саженцев.

Поскольку совхоз создавался путем механического объединения, ранее находящихся в районе совхозов и колхозов, это породило неожиданные проблемы. Дело в том, что рабочие колхозов имели 36 соток земли в личном подсобном хозяйстве, а вот совхозные только 15 соток. «Излишек» земельных наделов объявили незаконным и землю власти попытались у людей изъять. Нервы помотали хорошо. Ситуация разрешилась только после личного вмешательства Анастаса Ивановича Микояна, который был тогда министром вкусовой промышленности и курировал чайную отрасль. Проблему решили, но пострадали, как всегда, пенсионеры. Если до выхода на пенсию человек работал в совхозе, то земля оставалась за ним, если в колхозе – только минимальный пай.

Основу рабочих совхоза составляли жители окрестных сел. Национальный состав был смешанный, но основу составляли армяне – беженцы из Турции. До этого они имели богатый опыт табаководства, а это очень близкая к чаю культура.

В 1963 году директором совхоза был назначен Устим Штейман, поработавший до этого здесь же управляющим отделением, агрономом, главным агрономом. Дальнейший период истории российского чая я рискну назвать «Эпохой Штеймана» [42].