Они ехали сначала на юг, потом свернули на запад, на заход солнца, проезжая страну фермеров и маленькие скучные сонные городишки. Наконец Ричард нарушил молчание.
— Спасибо тебе, Лэймар.
— Спасибо и тебе, Ричард. Оделл, Ричард доказал, что он мужчина. Он способен нажать на гашетку.
— Делл поппи-поппи, — сказал Оделл и улыбнулся.
— Это значит, что Оделл счастлив, Ричард. Ты доставил радость его простой бедной душе. Теперь ты член нашей семьи.
— Спасибо, Лэймар.
— Теперь нам надо найти место, где мы отсидимся и подумаем, куда нам двигаться дальше.
— Лэймар!
— Ричард, я надеюсь, что ты любишь походную жизнь. Мы с Оделлом провели немало ночей под холодными звездами. Это не проблема. Это не отель, куда копы могут нагрянуть с облавой, это не мотоциклетная компания, куда легавые понасажали кучу стукачей и где плюнуть некуда — того и гляди попадешь в жучок или микрофон. Я не собираюсь никуда проситься на ночлег — это может доставить нам массу хлопот. Лучше мы заляжем на дно и поживем немного на природе.
У Ричарда было одно предложение на этот счет, но он молчал до того момента, когда его испытание окажется позади. И вот теперь этот момент наступил. Он выдержал свой экзамен.
— Лэймар!
— Что?
— Мне кажется, я знаю место, где мы можем остановиться, — сказал Ричард.
Глава 8
Первым делом Бад ощутил свои губы. Чувство было такое, словно они слиплись в засохшей грязи, или запекшейся коросте, или в еще какой-нибудь гадости. Он попробовал пошевелить губами и разодрал с громким, как ему показалось, хрустом запекшуюся корку. Губы были сухими — две полоски засохшей кожи. Во рту тоже было совершенно сухо, язык стал шершавым, как рашпиль.
Рядом он услышал звук падающих капель: кап — кап — кап. Двигаться он не мог. Он не чувствовал своего тела. Он ничего не мог вспомнить, кроме оранжевых вспышек, ярко-красных цветков и жужжания невиданных насекомых. Потом он вспомнил, как Лэймар наклонился над Тедом и как от выстрела у того взметнулись волосы на голове. Он вспомнил, как извивался Тед. Он вспомнил, как заряд впился в его собственное тело. Он вспомнил ощущение боли.
Джен!
Джефф!
Расс!
Он подумал, что они потеряны для него навсегда. Он чувствовал себя так, как, вероятно, чувствовал себя его отец, когда служители похоронной конторы навели ему макияж и он тихо спал в своем гробу, такой красный и румяный, каким он никогда не был при жизни.