Глава 10.8

***

Поесть нормально я не успела. Гущин так торопил меня, что я только пару раз глотнула кофе и, испытывая угрызения совести, заскочила в его «ниссан».

Мы подъехали как раз, когда закапывали гроб. Народу было мало. Я стояла и не верила, что только недавно с ней дралась и дико ревновала ее к Высоковскому. А теперь ее нет… И бедный малыш, кому он достанется? Бонцеву? Из него отец так себе. Я даже не представляю его в роли папаши.

Похороны — это всегда такой морально тяжелый и унылый момент. И неважно хоронишь ты близкого человека или далекого. Разница лишь ощущается в душевной боли, которая разрастается, если мы теряем родных людей. Больше всего меня разрывает, когда громко ревут и причитают. Вот маманя Высоковской как раз оказалась такой. Невыносимо слушать, как люди жалеют себя. Люди плачут о себе, что им тяжело будет без этого человека. А не плачут, о том, что жизнь у бедняги неожиданно прервалась, а у усопшего столько планов было…

— Вот и все. Закончилась эта семья, — услышала я голос Екатерины. — Теперь только Миша продолжит фамилию.

— Есть ещё сын… Он же Высоковский! — напомнила я.

Честно говоря, никого не касается, от кого он рожден. Павла нет. Опротестовать фамилию не кому. А Миша, вот в этом я уверена, не будет этого делать. Не жадный он.

— Вчера Бонцев сказал, что усыновит его. Так что, нет теперь наследника Павла. Хотя и состояния-то нет. Я слышала, что Паша большую часть состояния увел. И компания на грани банкротства…

— Это нелепые слухи, — меня даже зло взяло. Ну, откуда они эти сплетни берут? — Миша все нашел. И деньги у него, — заверила я.

— Нет, — уверено заявила она. — Бухгалтер сказала, что не все документы нашли.

— То, что не нашли, в сейфе. И Миша знает, где это, — уверила я. — Просто он не обязан всем все рассказывать.

— И ты тут? — в наш разговор встряла Зайцева.

При виде нее мое настроение ушло в минус сто двадцать. Что за день такой?